После нескольких первых нот Ким поняла почему.
Она узнала в исполняемом произведении «Хаммерклавир»
[37] Бетховена, широко известный трудностью в исполнении и требующий от пианиста высшей степени сноровки и концентрации. Некоторые музыканты говорили, что сыграть его просто невозможно. Это произведение детектив слушала множество раз, работая в своем гараже, и в большинстве случаев она прерывала работу, закрывала глаза и просто погружалась в музыку.
Играя, Саффи время от времени поднимала голову от клавиатуры и смотрела в сторону двери. На ее изысканно очерченных губах блуждала таинственная улыбка, и инспектор повернулась, чтобы понять ее причину.
У задней стены Ким увидела опирающегося на нее темноволосого юношу. Руки его были засунуты в карманы. Школьный галстук снят, верхняя пуговица сорочки расстегнута.
Пара учеников помахали ему рукой, но он ничего не заметил, так как не отрывал глаз от девушки, игравшей на сцене.
Теперь она реже поднимала голову, но иногда их взгляды встречались, и Ким почти физически ощущала их силу. Как будто между ними возникала линия высокого напряжения. Детектив была уверена, что если б в этот момент она оказалась на пути этой линии, то превратилась бы в уголья.
Стоун не могла оторваться от этого тайного обмена взглядами. Казалось, что в глазах Винтерс присутствует робкий вопрос. А вот лицо молодого человека ничего не выражало. Девушке было что-то надо от этого юноши, но его каменное выражение лица никак не реагировало на ее мольбу.
Брайант подошел и встал рядом, но ничего не сказал, пока музыка не закончилась.
Зал взорвался аплодисментами.
Ким знала, что соната продолжается сорок пять – пятьдесят минут, и для того, чтобы исполнить ее от начала до конца, требуется немало выносливости. Саффи приняла аплодисменты слушателей и бросила взгляд на входную дверь, но молодой человек уже исчез.
– Неплохо, – сказал сержант.
– Не просто «неплохо», Брайант, – ответила детектив. – Это мировой уровень, – добавила она, глядя, как Саффрон уходит со сцены, ни на кого не глядя. – Сейчас вернусь, – сказала Ким и бросилась к двери.
* * *
Она повернула налево и вскоре нагнала молодого человека, на которого игра Саффи произвела такое впечатление.
– Простите, – сказала инспектор, дотронувшись до его плеча.
– Слушаю, – ответил юноша с выражением неприязни на лице.
Неожиданно Ким пришло в голову, что Торп рассматривал Хиткрест как место, где воспитываются сверхлюди, тогда как в действительности в этой школе детей просто учили презирать всех окружающих.
– Детектив-инспектор Стоун, – представилась Ким, но удостоверение показывать не стала.
Молодой человек ничего не сказал и только продолжил с насмешкой разглядывать ее.
– Прежде всего кончай с этим своим выпендрежем, парень. Я просто хочу задать тебе пару вопросов, – сказала она.
Выражение лица юноши слегка изменилось, и теперь на нем было написано нечто, похожее на нетерпеливое ожидание. Он протянул ей руку с неким подобием хороших манер.
– Прошу прощения, офицер. Просто я тороплюсь. Меня зовут Эрик Монро.
Ким демонстративно проигнорировала его протянутую руку и с удовольствием посмотрела, как он неловко прижал ее к боку.
Да, черт побери, она заслужила к себе определенное отношение.
– Мне показалось, что несколько минут назад, в зале, вас захватила игра сестры Сэди, – сказала детектив.
– Я наслаждался музыкальными способностями Саффи, – ответил молодой человек.
– Вы с ней близко знаете друг друга? – поинтересовалась детектив. Если он хорошо знает Саффи, то, может быть, расскажет что-нибудь и о Сэди.
– Это все в прошлом. Мы с ней расстались, – ответил Монро без всяких эмоций.
– Неужели? – удивилась Ким, вспомнив их интенсивный обмен взглядами.
Юноша нахмурился, и его лицо снова начало превращаться в гримасу презрительной неприязни, как в самом начале разговора. Впрочем, на этот раз превращение не завершилось.
– Вообще-то, разрыв произошел вчера, но я не уверен, что это имеет какое-то отношение к вашему рас…
– Вы знали Сэди? – прервала его инспектор.
– Видел несколько раз. Они не были близки, но девочка была злобная штучка.
– И на что же она злилась?
– Я не знаю, что у нее были за проблемы, – молодой человек пожал плечами, – но однажды она ворвалась в комнату Саффи с требованием поговорить.
– Она не сказала о чем?
– Саффи велела ей убираться и больше не возвращаться, – покачал головой Эрик. – Это был единственный раз, когда…
– А почему вы разошлись? – задала Ким вопрос в лоб.
Теперь на лице парня вновь возникло выражение неприязни.
– Причина, по которой я прекратил наши отношения, вас ни в коей мере не касается, офицер. А теперь мне…
– А вы не могли отложить ваш разрыв? – поинтересовалась Стоун, пораженная бессердечностью его тона. – Она ведь только что потеряла сестру…
Губы Эрика сложились в неприятную усмешку.
– Уверяю вас, офицер, что она потеряла гораздо большее.
С этими словами юноша повернулся и ушел. Детектив не стала его преследовать. Он и так сказал все, что мог.
* * *
Возвращаясь в зал, Ким размышляла над тем, что только что узнала. Саффи что-то было нужно от Эрика, Эрик был зол на Саффи, а Сэди злилась на весь мир.
– И что ты выяснил? – спросила она у своего коллеги, который достал блокнот.
– Итак, Шон Коффи-Тодд, четырнадцать лет, сын комментатора местного телеканала, ранее бывшего его управляющим. На предыдущем уроке с ним все было в порядке, а на следующем он просто не появился. Очевидно, мальчик страдал от аллергии на орехи.
– Боже! – вырвалось у Стоун. Ей уже приходилось раньше наблюдать за анафилактическим шоком, и это ей совсем не понравилось.
От этих мыслей ее отвлек телефонный звонок.
Ким глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
– Да, Доусон, – сказала она в трубку.
– Парнишка не справился, босс, – сообщил Кевин. – Десять минут назад сообщили о его смерти.
Инспектор разъединилась и на мгновение закрыла глаза, прежде чем повернуться к Брайанту.
– В этой школе на неделе уже двое мертвых детей, а сегодня только среда. Что, твою мать, здесь происходит?!
