Глава 34
Карты одна за другой заполняли освещенную свечами комнату.
И опять один стул был свободен. Тот же самый.
Некоторые взглянули на него, но большинство проигнорировало.
– Спасибо за то, что собрались, – начал Джокер, выдвигая свой стул.
Вслед за этим послышался скрип деревянных ножек стульев, которые двигали по бетонному полу.
– Все знают, что Шестерка умер? – задал вопрос Джокер, когда все расселись.
По кругу сидевших прошелестел ропот.
– Это твоих рук дело? – Джокер повернулся к Семерке.
Семерка отрицательно покачал головой.
– Да отвечай же, черт возьми! – прорычал Глава собрания.
– Нет, я еще не успел добраться до него, как…
– И ты не заставлял его есть орехи или что-то в этом роде в качестве наказания за нарушение правил? – спросил Джокер, не уверенный, что Семерка не сделал этого, совершенно не подумав о последствиях.
Семерка отчаянно затряс головой:
– Нет, нет… Я планировал воткнуть ему пару гвоздей в подошву, но не смог выбрать подходящее время.
Да, наказание популярное. Три-четыре гвоздя – и жертва ничего не заметит до тех пор, пока их острые концы не вопьются в пятки под давлением массы собственного тела. Цель была бы достигнута, а виновный получил бы хороший урок.
– Если это сделал ты, – Джокер тяжело вздохнул, – то можешь смело сказать нам об этом. Если твое наказание за нарушение правил сработало не так, как ты рассчитывал, а ты не подумал о его последствиях, то лучше расскажи прямо сейчас. Ты знаешь, что твой секрет будет сохранен. Помнишь Ноя?
Семерка кивнул.
Ной Глесс в середине шестидесятых был Четверкой Пик. Позже стал завучем в закрытой школе для мальчиков в графстве Кент. Пятнадцать лет он растлевал мальчиков, и никто ничего об этом не знал. До тех пор, пока восьмилетний ребенок не рассказал об этом медсестре, когда та бинтовала ему сломанную руку. Признание ребенка вызвало бурю жалоб. И все они были справедливы и совершенно ужасны.
Глесса обвинили в тридцати четырех случаях сексуальных домогательств. Но Пики окружили его непроницаемой защитной стеной. Его адвокат потребовал вынести приговор с оглядкой на ограниченную вменяемость подсудимого, основанную на показаниях под присягой известного психиатра. Ноя приговорили к пяти годам в закрытой психиатрической клинике, затем, после апелляции, срок сократили до трех лет, а на свободу он вышел через год.
– Клянусь, это не я, – заверил всех присутствующих Семерка.
Джокер вгляделся ему в лицо. И поверил.
– Ладно, карты, пусть каждый возьмет свой стакан.
Все взяли короткие стаканы, которые стояли перед ними на столе. В каждом из них было на глоток виски, как было принято в случае смерти одной из карт. Всего один глоток за умершего члена семьи.
– За Шестерку, – провозгласил тост Джокер и выпил виски.
Карты последовали его примеру и поставили пустые стаканы на стол.
Джокер кивнул Королю, сидевшему от него по правую руку, и тот собрал стаканы.
– А теперь давайте поздравим Пятерку, Четверку, Тройку, Двойку и Туза, которые поднимаются на одну ступень. Успехов вам всем, – сказал Джокер, после чего замолчал на несколько секунд, прежде чем продолжить: – Нам надо решить два небольших вопроса, прежде чем мы перейдем к выборам нового Туза. Первый: у Девятки важная баскетбольная игра через две недели. Ему надо тренироваться. Кто возьмется готовить за него домашние задания?
Желающих оказалось мало, руки поднимались медленно, но в конце концов три человека предложили свои услуги.
– Семерка, – решил Джокер. – Возьмешь это на себя.
Семерка молча кивнул.
– Второе: Восьмерку травят его одноклассники за то, что он потерял сознание на уроке биологии, когда они препарировали лягушку.
Первым поднял руку Король, и предводитель собрания кивнул ему:
– Полагаю, что ты дашь правильный совет замешанным в дело сторонам.
Поколебавшись несколько мгновений, Джокер извлек из-под стула пробковую доску с двумя прикрепленными к ней фотографиями формата А4.
– А теперь нам предстоит выбрать нового Туза. Достаньте ваши булавки, – приказал он.
Каждый засунул руку в карман и выудил из него булавку для галстука с эмблемой пиковой масти, которые раньше все носили с гордостью, а теперь прятали в карманах брюк.
По традиции Джокер должен был предложить две кандидатуры и объяснить причины своего решения.
На данный момент в комнате находились два потенциальных атлета мирового уровня, юноша, уже стоявший на пути в медицинскую школу
[38], художник, мальчик, присоединившийся к Менсе
[39], когда ему не было еще и шести лет, сыновья члена кабинета министров, банкира и двух бизнесменов международного уровня.
– Первую кандидатуру я предлагаю потому, – тут Джокер указал на первую фотографию, – что его отец недавно стал кавалером ордена Британской империи за организацию благотворительной программы образования в Уганде.
Карты кивнули в знак согласия.
Предводитель указал на вторую фотографию:
– Вторую кандидатуру я предлагаю потому, что оба родителя этого мальчика – успешные адвокаты.
Больше никаких объяснений не требовалось. Многие дети учились в тех же учебных заведениях, которые закончили их родители, и точно так же многие из них выбирали в будущем ту же самую карьеру. Так что шанс на то, что второй кандидат выберет юридическую карьеру, был достаточно велик, а это означало, что в будущем он может оказаться полезным обществу.
– Итак, карты, вы знаете, что должны делать. – С этими словами Джокер откинулся на спинку стула.
Король вытянул левую руку и булавкой уколол большой палец. Подождал, пока на нем соберется капля крови, и испачкал ею выбранную фотографию. Процесс шел по кругу и закончился на Валете.
Джокер взглянул на десять кровавых отпечатков на пухлом детском личике.
Выбор должен быть единогласным.
Каковым он и оказался.
Глава 35
– Итак, мальчик, что мы с тобой будем слушать сегодня? – спросила Ким у Барни, прокручивая свою музыкальную библиотеку.
Пес ничего не ответил, потому что ждал знакомых слов, которые были бы ему понятны, хотя он уже съел вечерний корм, погрыз морковку и выходил на двухмильную прогулку. И все-таки надеялся на что-то еще.
