И он выяснит, почему это произошло.
Глава 41
Тед поставил кружки с кофе на столик, разделявший два места на деревянном диване, развернутом к прудику с рыбами. Морган настоял, что такая беседа не может проходить без кофеина.
– Моби умер, – заметила Ким, когда он медленно опустился на свое место. Было видно, что у него проблемы с суставами, и инспектор постаралась отогнать печальные мысли в сторону.
– Да, милая. Всего пару недель назад.
Гостья ничего не сказала, но смерть золотого карпа, которому она дала имя много лет назад, расстроила ее.
– Итак, ты считаешь, что в убийстве, которое ты сейчас расследуешь, виноват ребенок? – спросил Тед.
– Я не знаю, – честно ответила Стоун. – Но не могу этого исключить. Кто-то должен об этом думать.
– А твои коллеги не готовы рассматривать такую возможность?
– Не готовы. – Детектив кивнула. – А вот мне это совсем не трудно. Почему, Тед? – спросила она негромко.
Темная сторона ее подсознания была, казалось, способна на погружение в такие бездны порока, которые были недоступны большинству людей, – ее мозг был больше готов к восприятию всех этих гнусных проявлений, свойственных человечеству.
– Потому что сама мысль о том, что ребенок может убить, а особенно убить другого ребенка, бросает вызов нашей вере в существование врожденной невинности, с чем ты, милая, сталкивалась в своей жизни не так уж часто. – Морган сделал глоток кофе и продолжил: – Ты слишком рано познала окружающее тебя зло. И никогда не обладала тем полным невежеством по поводу окружающих нас кошмаров, являющимся даром Божьим. У каждого человека существует впитанное с молоком матери понимание, которое необходимо разрушить, прежде чем он сможет рассматривать возможности – все возможности, – какими бы мрачными или ложными они ни были.
– А они действительно ложные? – задала вопрос Ким в надежде, что он сейчас объяснит ей на основе статистических данных, что ее догадка невозможна по определению.
– Боюсь, что не всегда, – произнес Тед, сжимая и разжимая пальцы с признаками артрита. – Дети убивают и других детей тоже. Эксперты делят их на три группы. Есть такие, кто убивает ради острых ощущений. Они наслаждаются самим фактом убийства, пытками, предшествующими ему, и процессом расчленения трупа, который иногда случается. И наши местные Йон Венабелз и Роберт Томсон, похитившие в торговом центре двухлетнего Джейми Балгера, подпадают именно под эту категорию.
Мужчина покачал головой и закрыл глаза.
– Творили они с ним что-то невероятное. На трупе было сорок два ранения…
Ким подняла руку, чтобы остановить его рассказ. Она читала отчеты об этих пытках и после этого не могла избавиться от преследовавших ее кошмаров в течение многих месяцев.
– Хотя это произошло еще до тебя, я уверен, что ты слыхала о Мэри Белл, – продолжил Морган. – В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году, когда ей самой было одиннадцать лет, она убила двоих детей, трех и четырех лет. Ее собственная мать сама несколько раз пыталась убить ее и заставляла вступать в половые связи начиная с возраста четырех лет.
– Я знаю об этом случае, – сказала Стоун. Она изучала его после того, как пожизненная анонимность
[46] матери и дочери была поставлена под угрозу в связи с выходом новой книги.
– Был еще тринадцатилетний подросток, Эрик Смит, похитивший четырехлетнего мальчика. Сначала он его подвесил, потом бросал камни ему на голову, а после с помощью ветки дерева…
– Спасибо, Тед. Я все поняла. А теперь скажи, являются ли эти дети, получающие удовольствие от убийства, воплощением зла?
– Милая, это очень сложный вопрос, – глаза Теда расширились, – но я постараюсь ответить на него в меру своих возможностей.
Он сделал еще один глоток кофе, и Ким последовала его примеру.
– Существует общее мнение о том, что дети могут вырасти из тех поведенческих стереотипов, которые и являются первопричиной их любви к убийствам. Назначенный судом психиатр Мэри Белл подтвердил наличие у нее классической психопатии
[47], но впоследствии она ни разу не нарушила закон. А вот Эрик Смит все еще, даже по прошествии двадцати четырех лет, не способен к проявлению каких-либо эмоций, и это заставляет суды верить, что его реабилитация невозможна.
– Но ты говорил о трех типах, – напомнила детектив.
Морган согласно кивнул.
– Второй тип выбирает свою жертву по вполне безобидным причинам – она может чем-то разозлить его или просто раздражать. Опять-таки это было еще до тебя – Бренда Анн Спенсер, шестнадцати лет, застрелила из винтовки восемь детишек в Сан-Диего. Школа находилась прямо напротив ее дома. Когда ее спросили, зачем она это сделала, Спенсер объяснила, что просто не любит понедельники. Продемонстрировала полное отсутствие какого-либо сожаления и не смогла придумать ничего серьезнее. Она была раздражена. Для нее все было просто.
Ким поняла, что ей трудно осмыслить смерть восьмерых детей из-за того, что еще один ребенок просто встал не с той ноги.
– А последняя категория? – спросила она.
– Это те, кто убивает специально избранные жертвы из-за злобы, обиды или ущемленного самолюбия. Как раз в две тысячи четырнадцатом году были две девочки, имена которых не разглашаются и которых называют просто «убийцы из «Снэпчата»
[48]». Они пытали и убили девочку по имени Анжела Райтсон, снимая все на камеру. Даже когда их везли в полицейском фургоне, они продолжали выкладывать в Сеть селфи.
– Черт возьми! – вырвалось у Ким.
– А сколько жертв у тебя? – поинтересовался Тед.
– Двое детей, умерших в течение нескольких дней. Одну девочку точно убили и попытались выдать это за самоубийство, а во втором случае я пока не уверена.
– Они как-то связаны?
– Не очевидно, – ответила Ким и тут вспомнила нечто, о чем ее собеседник говорил чуть раньше. – Ты сказал, что у Мэри Белл диагностировали психопатию или ее признаки. Несмотря на то, что она была ребенком?
