– Продолжай, Кев, – распорядилась Ким.
– Такое впечатление, что в Хиткресте существует традиция полной безнаказанности. Никого за это даже не пожурили, не говоря уже о выдвижении каких-то обвинений. В этой школе больше всего на свете боятся скандалов. А о третьей семье я так ничего и не выяснил.
– Почему? – спросила Стейси.
– Она переехала через несколько месяцев после того, как мальчик ушел из школы. Не оставили никакого адреса, а соседи общаются с ними только через третьих лиц. Их сосед с жутким псом упомянул о каком-то происшествии, но отказался о нем распространяться.
Ким нахмурилась. Все это напоминало ей действия испуганной до потери пульса семьи.
– Продолжай в том же духе, Кев, – велела инспектор и повернулась к другой своей сотруднице. – Стейс?..
– Вчера я много времени посвятила вопросам финансов. Удалось выяснить, что не все родители платят одинаково за обучение своих детей в Хиткресте.
– Мне казалось, что годовая плата там – вещь фиксированная, – заметила Ким.
– И вы так тоже подумали, да? – оживилась Вуд. – А между тем некоторые семьи платят в год всего двадцать шесть штук, хотя есть и такие, которые платят тридцать девять, и в среднем при этом получается тридцать четыре в год.
Стоун оставалось только надеяться, что такие деньжищи тратятся на воспитание будущих врачей, физиков, экономистов и миротворцев. На будущих лауреатов Нобелевской премии. На людей, у которых будет возможность творить добро. Хотя раскопки Доусона уже пробили большую брешь в этом ее мировоззрении.
– Минутку, – сказала инспектор, услышав звонок телефона. – Китс? – спросила она в трубку, прочитав имя звонившего на экране.
– Вы почтете вашим присутствием вскрытие Джоанны Уэйд сегодня утром? – спросил патологоанатом.
– На этот раз без меня, – ответила Стоун, стараясь не думать о том, что ей не хочется видеть, как Китс, несмотря на весь его такт, будет осквернять тело Джоанны. – Дорожники определили это как дорожное происшествие, при котором виновный скрылся.
Управление дорожной полиции располагалось в Челмсли-Вуд и Уэндсбери и отвечало за происшествия на всех дорогах, за исключением скоростных автомагистралей. Группы разборов, относящиеся к этому управлению, занимались расследованием всех происшествий, закончившихся тяжкими телесными повреждениями или смертью.
– А, так, значит, она уже не учительница в школе, где вы сейчас расследуете убийство двоих детей? – язвительно уточнил Китс.
Ким закатила глаза.
– Вы прекрасно знаете ответ, но это не мое дело, а у меня строжайшие указания вести себя в соответствии с…
– Тогда я предлагаю вам заехать ко мне на чашечку кофе, – резко прервал ее патологоанатом и бросил трубку.
Китс приглашает ее поболтать!
Что, черт возьми, происходит?!
Глава 63
– Ладно, Китс, и где же ваш кофе? – спросила Ким, входя в помещение морга.
Она старалась не смотреть на фигуру, лежащую на металлическом поддоне, так как полагала, что она принадлежит Джоанне Уэйд. Инспектору было достаточно воспоминаний о последнем вздохе учительницы. И ей вовсе не хотелось менять его на вид обнаженного тела, холодного и изрезанного.
– А кофе нет, – ответил патологоанатом. – Зато есть кое-что другое. – С этими словами он протянул детективу сложенный листок.
– Что это? – спросила та, не глядя на бумагу.
– Это то, что я нашел в заднем кармане джинсов Джоанны Уэйд.
Но Ким не дотронулась до листка.
– Дорожной полиции потребуются любые улики…
– Это копия, – успокоил ее Китс. – Оригинал уже помещен в пакет и дожидается их… э-э-э… возможного прибытия.
Но как ни хотелось Стоун побыстрее развернуть бумагу, ее волновало то, что она может замазать улики, которые группа разбора потом передаст экспертам-криминалистам.
– А вы уже закончили? – Ким кивнула в сторону тела на поддоне.
Китс проследил за ее взглядом.
– Это не Джоанна Уэйд, – сказал он.
Инспектор так и не поняла, почему вдруг испытала огромное облегчение.
– Срочная экспертиза по делу в Холлитри, – объяснил врач. – Ножевые ранения, возможно, нанесенные группой лиц.
Детектив знала, что такие дела всегда были приоритетными. Убийство в любом случае важнее дорожно-транспортного происшествия. Вот если б дело Джоанны расследовала сама Ким, она уже давно объявила бы его убийством и сейчас спорила бы с Китсом, какая из экспертиз важнее.
– Так ты прочитаешь или нет? – спросил Брайант, глядя на листок бумаги у нее в руках.
Она отошла в сторону, поближе к столу Китса, и развернула листок.
Бумага была испещрена бледными строчками, написанными карандашом. Слова были какими-то неуверенными – некоторые из них были вычеркнуты, а поверх них написано что-то еще. Ким нахмурилась, узнав почерк Сэди. По-видимому, это было то стихотворение, о котором упоминала Джоанна. То, которое ее так беспокоило.
Инспектор прищурилась и попыталась разобрать написанное.
Жизнь,
Анафемская,
Безмятежная,
Однообразная,
Растоптанная,
Трогательная,
Но все-таки
Жизнь
Жизнь,
Жизнь,
Жизнь…
– Ничего не понимаю. – Стоун подняла глаза от бумаги.
– Чего не понимаешь – стихотворение? – уточнил Брайант.
– И его, и того, что могло в нем так беспокоить Джоанну. Обычное эмоциональное излияние Сэди.
– А почему слово «жизнь» повторяется так много раз?
Ким пожала плечами и посмотрела на стол.
– А это что, Китс? – спросила она.
– Это телефон Джоанны Уэйд. Его я тоже нашел в заднем кармане ее джинсов.
– И вы еще не уложили его в мешок? – спросила инспектор с подозрением.
– Как раз собирался, Стоун, – огрызнулся эксперт.
– Черт побери, Китс, с возрастом вы становитесь расслабленным, нет?
– Умирают дети, Стоун. – Голос патологоанатома дрожал от сдерживаемой ярости. – И мне приходится вскрывать их, чтобы понять, как они умирают. – Он посмотрел на стол, затем – на телефон на нем, а потом перевел взгляд на инспектора. – А вот теперь я пойду принесу кофе.
Когда двери за ним закрылись, Ким взглянула на сержанта.
– Ты же не собираешься его трогать? – спросил тот, будто прочитав ее мысли.
Поколебавшись всего секунду, Стоун взяла со стола пару синих латексных перчаток.
