– Миссис Винтерс, мистер Винтерс, нам необходимо задать вам несколько вопросов о Сэди и о тех препаратах, которые она принимала. – Голос детектива звучал спокойно, но твердо.
Хозяйка дома покраснела и уставилась в пол.
Прошло несколько мгновений, прежде чем инспектору ответил Лоуренс Винтерс.
– Ей была необходима помощь. – Его ответ прозвучал совсем незамысловато.
– Какого рода? – поинтересовалась Ким.
Она не позволит им так легко отделаться.
– У нее были перепады настроения, депрессия, чувство тревоги…
– И вы стали давать ей свои лекарства? – Теперь Стоун смотрела прямо на миссис Винтерс.
Та не поднимала головы, позволив своему мужу вести беседу.
– А вы не обращались за помощью? – продолжила детектив. – Например, к терапевту или к психологу?
– Самый лучший психолог работает сейчас в Хиткресте, но даже с ним она не стала разговаривать. Просто закрылась наглухо. А мы хотели, чтобы ей было лучше.
Было ясно, что Винтерсы даже не попытались выяснить, в чем была причина замкнутости девочки. Неужели им не пришло в голову, что все проблемы Сэди начались, когда ее сестра превратилась в суперзвезду?
– Поэтому мы и не сильно удивились, услышав, что она… – продолжил отец Сэди.
– Убита, – закончила фразу Ким.
Эта парочка, по-видимому, никогда не откажется от своей веры в то, что их дочь совершила самоубийство.
– И вы попросили Саффрон спрятать от нас ее пилюли? – уточнила Стоун.
Лоуренс кивнул.
– Мы не хотели, чтобы кто-то об этом узнал, – честно признался он.
– Это я могу понять, мистер Винтерс, но, при всем моем уважении, должна вам сказать, что вы ничего не сделали для того, чтобы помочь расследованию смерти вашей дочери. Вы удалили улики и скрыли важную информацию. Я понимаю, что репутация и внешняя благопристойность – вещи важные, но скажите нам прямо сейчас, что еще вы от нас скрываете?
Несмотря на то что все сказанное Ким произнесла ровным и спокойным тоном, по лицу Винтерса было видно, что подобный выговор ему не по вкусу. Но не важно, были ли они с женой скорбящими родителями; что важно для следствия, а что нет, решать не им.
– Больше ничего, – сказал Лоуренс, отводя взгляд. – И вы совершенно правы. Нам не следовало просить Саффи трогать вещи сестры.
Слегка смягчившись – все же он хоть как-то понял всю серьезность того, что они натворили, – инспектор продолжила:
– А как дела у Саффрон? Она все еще не вернулась?
Мистер Винтерс покачал головой.
– Она очень занята в школе. И это отвлекает ее от случившегося. А здесь слишком многое напоминает о Сэди, – сказал он, глядя на стену с фотографиями.
«Интересно, а сами родители видят все лицемерие этой экспозиции?» – подумала Ким. Фотографии на самом верху были портретами всех членов семейства. Под портретами располагалось совместное фото двух девочек. Жгучая брюнетка и яркая блондинка, на фотографии они смеялись и, казалось, были очень близки друг другу. А дальше по стене спускались два ряда фотографий, на которых каждая из сестер была изображена отдельно.
– А вы не думаете, что ей лучше было бы вернуться домой, особенно принимая во внимание смерть второго ребенка…
– Боже, бедные Энтони и Луиза, – миссис Винтерс покачала головой.
– Мы несколько раз встречались с семьей Коффи-Тоддов, – Лоуренс сжал ее руку, – на разных мероприятиях в школе.
– А вы знаете родителей Кристиана Феллоуза, мальчика, которого вчера попытались повесить в комнате привратника? – спросила Ким.
– Не думаю, что мы с ними встречались. – Мистер Винтерс покачал головой.
– Вы слышали, что вчера вечером убили учительницу?
– Директор Торп сказал, что это было дорожно-транспортное происшествие.
– Ее сбила машина, – поправила Стоун Лоуренса. – Сейчас случившееся расследуют.
– Уверен, что к школе это не имеет никакого отношения.
Ким взглянула на Брайанта, чтобы проверить, хорошо ли ему слышно то, что она говорит.
– И вы все-таки считаете, что ваша вторая дочь не будет в большей безопасности дома, с вами? – недоверчиво спросила инспектор.
– Три насильственные смерти в течение одной недели, – сержант подался вперед, – это, мистер Винтерс, несколько выше, чем средняя цифра по стране, так что если б моя дочь…
– Саффи – человек очень независимый, офицеры. Ей уже шестнадцать, и она редко слушает своих родителей, – ответил Лоуренс.
«За исключением тех случаев, когда ей велят спрятать вещи сестры или помешать расследованию, проводимому полицией», – подумала Ким. Прямо сейчас она не могла сказать, сколько законов нарушили Винтерсы, занимаясь самолечением своего ребенка, но была уверена, что КСУП
[72] никогда не пойдет на обвинения против оплакивающих свое горе родителей.
– Ну что ж, – сказала Стоун, вставая, – спасибо вам за беседу. Мы будем на связи.
Брайант вышел вслед за ней.
* * *
Сидя в машине, Ким не отрывала взгляда от дома. Ее желудок скрутило в узел, что происходило только в тех случаях, когда внутренний голос подсказывал ей, что ее пытаются увести в ложном направлении.
Она еще раз проиграла в голове закончившуюся встречу…
– Черт, черт, черт! – вдруг воскликнула детектив, хватаясь за телефон. – Брайант, нам надо немедленно переговорить со Стейси и Доусоном!
Ее накрыла, словно волной, понимание того, что все это время она занималась не тем, чем нужно.
Глава 67
21 марта 2018 г.
Привет, дневничок.
Ощущения никуда не пропали, но я не знаю, насколько они реальны. Внутренний голос говорит о том, что за спиной у меня кто-то есть, что за мной кто-то следит, но когда я оборачиваюсь, то никого не вижу.
Это все реальность?????
Или действие этих пилюль?????
Но это не могут быть таблетки. Мои родители никогда бы мне их не дали, если б те могли оказать на меня такое действие, – я превратилась в призрачное полусущество, которое все время продирается сквозь туман.
Мрачные мысли меня так и не оставили, но их острые, злые льдинки теперь кажутся завернутыми в мягкий, рыхлый снег. Они здесь, но больше меня не колют.
И эти пилюли не просто убирают плохие мысли. Еще они не позволяют сосредоточиться, выпячивая всякую ерунду. Я не могу нормально думать. Все в каком-то пушистом налете. Мысленно я ясно вижу, как пилюля взрывается у меня в голове и из нее вырывается газ, проникающий в каждую мою клетку. Вчера, например, я пришла не в тот класс.
