Лоуренса Винтерса выписали из больницы и сразу же предъявили ему обвинение в покушении на убийство Лорейн Питерс. Он ушел в полную несознанку и отказался отвечать на вопросы, связанные с тем прошлым преступлением даже после того, как Грэм все рассказал. Для того чтобы подтвердить или опровергнуть рассказ Стила о его участии в том убийстве, потребуются ДНК-тесты, но Стоун верила признанию психолога.
Хейверсу предъявили обвинение в покушении на убийство Джеффри Пиготта после того, как трое учеников подтвердили, что видели, как он выходил из колокольни за час до того, как отправил туда подростка. Оказалось, что Пики действовали по принципу баш на баш – каждый риск оплачивался соответствующим образом. Однако они почему-то не бросились на помощь своему Джокеру, как он того ожидал, – то ли попытка убийства оказалась для них слишком серьезным преступлением, то ли они посчитали фигуру физрука слишком незначительной. Ким вспомнила о русской матрешке. Ведь речь здесь шла об элите в элите, а Филип и близко не стоял к куклам, находящимся в самом центре.
Торп действительно не знал, что Хейверс поддерживал движение Пик на плаву, и согласился на расследование всех странных случаев в школе, с тем чтобы все виновные понесли заслуженное наказание. Человек с характером послабее, чем у Брендана, бежал бы из школы куда глаза глядят, но директор решил не сдаваться и восстановить подорванную репутацию Хиткреста.
Когда все стало более или менее понятно, Саффи отказалась встречаться и разговаривать со своим отцом. Смерть матери и его действия в прошлом лишь усилили ее собственную ненависть к нему. Пройдет немало времени, прежде чем ее жизнь вернется в нечто, напоминающее нормальное русло. А пока она решила остаться в Хиткресте. Директор Торп заверил Ким, что они позаботятся о девочке, и инспектор ему поверила.
Похороны Джоанны Уэйд совсем не походили на то мрачное мероприятие, которое ожидала увидеть Стоун. Друзья учительницы и ее младший брат сделали из заупокойной службы празднование ее жизни, а не оплакивание ее смерти. Особенно пикантно прозвучали на этом фоне зачитанные отрывки из сочинений учеников ее прошлой школы и Хиткреста о том, что Джоанна значила для всех них. После церемонии Торп признался Ким, что Уэйд перешла в Хиткрест из-за значительной прибавки к жалованью и других социальных льгот, после того как ее мать поместили в дом престарелых. Пенсионные накопления Джоанны и ее пособие по смерти в период работы
[95] помогут оплачивать счета ее матери в течение ближайших нескольких лет.
И вот теперь Стоун прочитала все показания, заполнила все бланки и ответила на все электронные письма. После чего уселась и стала общаться с пустым рабочим столом. Со столом, на котором все еще стояли личные вещи Доусона, потому что никому не хватило духа убрать их.
Она представила себе сержанта сидящим за столом с распущенным галстуком, расстегнутым воротником и нагловатой улыбкой на лице. Представила себе, как он закатывает глаза, когда Брайант пытается дать ему очередной добрый совет.
Она ясно видела, как Кев подмигивает Стейси, отпуская шуточки по поводу пристрастия констебля к компьютерной игре «Уоркрафт». А еще – как он печатает что-то на компьютере с тем голодным выражением в глазах, которое появлялось у него, когда Доусон был уверен, что взял след.
Она вспомнила, как, поспорив с Брайантом, он ходил по офису в туфлях на высоких каблуках. И выиграл пари.
Сотни воспоминаний пронеслись в голове Ким, пока она смотрела на место, когда-то принадлежавшее Кевину.
Но одно из них никак не отпускало ее. Это было воспоминание о том, как они стояли на парковке перед участком и она ругала его за то, что он нарушил ее приказ не обращаться к общественности через прессу.
Тогда она даже не пыталась скрыть своего разочарования, а он не пытался скрыть, что расстроен и обижен этим ее разочарованием. Инспектор всегда знала, что для него важно ее одобрение. Она знала это тогда и убедилась в этом сейчас, когда совсем недавно проводила его аттестацию.
Зазвонил телефон – Ким вздрогнула, хотя и ожидала этого звонка.
– Машина готова, мэм, – торжественным голосом произнес Джек.
Он не мог увидеть, как она кивнула, кладя трубку.
Детектив встала и протянула руку за костылями, выданными ей в больнице.
Проковыляв по комнате, она остановилась у ближайшего к двери стола и положила в его центр единственный листок бумаги. Это было одобрение на продвижение по службе с ее подписью в конце страницы.
– Да, Кев, – прошептала Ким, – ты был готов…
Глава 110
Не успела Стоун выставить свои костыли из машины, как к ней подбежал полицейский. Она знаком показала ему, что не нуждается в помощи.
Брайант предложил забрать ее из участка, но Ким отказалась. Она не хотела оставаться с ним в машине один на один. Он наверняка заведет разговор, а у нее не было желания говорить с кем-либо.
Ким начала свое путешествие по дорожке, которую так хорошо знала. Все, кого она когда-нибудь любила, находились где-то рядом.
Войдя в часовню, Стоун не стала проходить вперед. Ей с трудом хватило места, чтобы встать. Помещение было битком набито членами семьи, друзьями и коллегами Кевина по работе.
Один ее знакомый констебль встал и предложил ей свое место. Ким отказалась, покачав головой, и оглянулась вокруг.
Священник говорил о Доусоне так, словно они были добрыми друзьями, вспоминая разные случаи из его жизни, услышанные от членов семьи. Слушая его, Ким просто отключилась. Кевина он совсем не знал.
Не знал, насколько противоречивым был этот человек. Каким он мог быть эгоистом сейчас – и каким бескорыстным через мгновение. Ничего не знал о том остром уме покойного, который был очевиден его начальнице. О его инстинктивном желании отделить плохое от хорошего и о том, с какой страстью он этим занимался.
Священник не знал, с какой симпатией Доусон относился к потерпевшим и с какой яростью он отдавался своей работе.
Он ничего не знал о человеке, которого Ким знала так хорошо.
Присутствующие встали, чтобы исполнить псалом, и заслонили гроб от инспектора. Но она и не хотела видеть Доусона, холодного и неподвижного, в гробу. Достаточно было того, что ее последним воспоминанием о нем было его изломанное и покрытое кровью тело, расплющенное при ударе о землю. Его невидящие глаза смотрели в потолок башни. Эту сцену она запомнит на всю жизнь.
Пока люди пели, Ким осмотрелась. У каждого из присутствующих был в сердце свой образ погибшего, все они хранили свои воспоминания о разных периодах его жизни. Его родители, его школьные друзья, его коллеги.
