Евгения Степановна увидела «свои» лодочки на ногах супруги третьего секретаря, Роальда Юрьевича Алксниса. Немного о нем.
Роальд Юрьевич, или Радик, высокий латыш типа блондин со светлыми, цвета балтийского неба, глазами и маленьким, каким-то даже женским ртом, всегда чуть влажным, пришел в обком на должность Третьего секретаря из комсомола. Он вечно носился, организовывал массовки, комсомольские пробеги, помощь колхозам, от которой у колхозов исчезало последнее, и прочее. Для руководства области он был незаменим по части организации застолий, бань (что такое сауна, на Урале еще не знали) и песняка. В этих застольях, банях и музоне активно участвовал актив обкома комсомола. Иначе говоря, девушки-комсомолки, все понимающие по шевелению бровей руководства. Вот такой был комсомольский Радик.
Неожиданно Первый получил «рекомендацию» из Орграспредотдела ЦК ВКП(б) выбрать третьим секретарем Роальда Алксниса, комсомольского вождя. Первый тогда же понял. Видно, хорошо парился в бане с кем-то из центра Роальд со своими комсомолками. И вспомнил Михаил Васильевич, что приезжал кто-то из ЦК ВЛКСМ на несколько дней. Но значения этому не придал. Ну ладно. Теперь нужно держать просто ухо востро. Как говорится.
Так вот, Евгения Степановна увидела лодочки из шевро на ногах Валентины Федоровны, жены Третьего. В недавнем прошлом просто Вальки, секретарши в обкоме ВЛКСМ.
Евгения, конечно, поинтересовалась — что это у тебя, Валечка, за туфельки интересные. Валечка ответила не моргнув. Еще бы. Школа комсомола учила врать, глядя прямо и честно в глаза собеседнику.
— Да это мне девчонки из Германии привезли. Я им еще заказ дала. Уж больно удобная колодка.
И этим решила судьбу многих.
* * *
Поэтому вечером в спальне у Первого произошел с супругой серьезный разговор.
— Миша, обожди. Послушай, я серьезно тебе хочу рассказать. Да не лезь, подожди. Послушай. Я сегодня на собрании увидела у Вальки лодочки, что по моему заказу мне делает поляк-сапожник. Да ты не знаешь, на Энгельса в подвальчике работает. Обувает, можно сказать, весь город. И Валька на мне лодочки видела много раз. Интересовалась. Я ей сказала, кто мне обувь делает. Но предупредила, чтобы не вздумала заказывать, как у меня. И вот тебе на, сегодня я и увидела на ней. Точно такую же модель. Врет при этом, не моргнув, мол, из Германии ей трофейчик привезли.
— Да ладно, Жу-жу, подумаешь, туфли. Давай, я тебя в Москву пошлю, в 90-й секции ГУМа все и возьмешь.
— Миша, ну, Господи, ты что, нюх потерял! Мои-то туфли здесь совершенно ни при чем. А вот ты очень даже причем. Смотри. У жены Первого туфли, которых в городе уж точно ни у кого нет. Вальке, жене Третьего, сказано — у сапожника такие не заказывай. Так нет, сучонка комсомольская, заказала. Да надела специально. Что это все значит? Дурья твоя башка! А вот то, что тебе дали понять — да ни в грош тебя твои соратники по обкому не ставят. И это первый, а может и не первый звонок. Этот Роальд, на роже написано, рвется! И рвется! А ежели в ЦК сделают кампанию — дорогу молодым, то что ты будешь делать?
В спальне наступила тишина. Первый и не думал уже приступать к своим прямым супружеским обязанностям. Он сидел в кресле и впервые увидел ситуацию во всей, так сказать, обнаженной красе. Мужик он был, как мы говорили, твердый, упертый, крестьянский.
— Ну ладно, Евгения. Частично ты права. Но и мы не лыком шиты. Будем отвечать.
А действовал Первый всегда быстро. И, как отмечали в ЦК, жестко.
В обком был вызван начальник НКВД по области. Они не дружили, но друг друга уважали. Еще бы. Всю войну вместе тянули эти страшные годы в Медногорске. Иван Иосифович Гриб, начальник НКВД, комиссар, вынужден был все время ловить шпионов и саботажников. И что? Ловил! Знал, знал Первый какие это «шпионы». И «саботажники». Но особо не возражал. Да и Гриб платил добром. Все доносы на Первого, а были, прямо скажем, расстрельные, ну вроде приписок по меди и выплавке свинца — чистый обман Верховного — он передавал прямо ему в руки. А это — дорогого стоит.
Первый просил никого не пускать. Пустили только Розу с коньяком, лимоном и очень хорошей заварки чаем в самоварчике.
Но разговор пошел не душевный, казалось, под такой-то стол, а с жестковатой тональностью у Первого. Иван Иосифович Гриб насторожился внутренне, а так виду не показывал. В сейфе то все копии анонимок на Первого хранятся. Опасаться особо и не надо.
Вопросы шли рутинные. Например, как выполняется директива ЦК ВКП(б) и решения, в этом свете, обкома Партии по космополитизму.
Г риб доложил.
— А поподробнее. Кого, когда и на сколько лет.
Оказалось, что по космополитам как раз работа осуществлена была слабовато. И причина-то пустяшная — не было в достаточном количестве в Медногорске этих самых космополитов. То есть, попросту — лиц еврейской национальности. Ну-евреев.
Комиссар безопасности Гриб выпутался наконец из этой белиберды.
— М-да, — произнес Первый. — Мне скоро готовить годовой отчет, сам понимаешь кому, поэтому давай-ка, Иван Иосифович, порешай этот космополитический вопрос (и оба засмеялись) в сторону увеличения численности. Да я тебе и помогу. Ведь на то и партия, чтобы помочь и подсказывать вовремя, ежели кое-кто не ощущает момента. Вот, например, на Энгельса сапожная мастерская. Знаешь?
— Знаю, знаю, там все наши жены ошиваются. Каждая потом укоряет нас, коммунистов, что вот де. Мастер делает так, что ни наша «Заря», или «Восток», или «Большевичка» и в подметки не годятся. Эх, мол, вы…
— Ладно, так вот. Разберись с этим поляком. Который вовсе даже еврей.
— Как еврей! — Подскочил в изумлении комиссар Иван Иосифович.
Кстати, из-за своего отчества он вообще к национальному вопросу был болезненно неравнодушен. И поэтому гнобил эту национальную дружбу между народами что было силы.
— Да вот так. Сделай втык своим опер работникам. И еще. И еще. Уж очень вокруг него вьется супруга моего Третьего, ну этого латыша Алксниса. Если установишь связь, то у тебя уже группа получается. Вот и думай, Иван Иосифович. Ну, давай по последней, мне сейчас бюро вести. Кстати, вопрос близкий к нашей теме. Как мы отвечаем на происки мирового сионизма, — и Михаил Васильевич вздохнул. Он понимал, что где этот сионизм с его происками, а где уже давно любимый Медногорск. Нет, что ни говори, а войну было легче. Яснее. Давай медь, твою…, давай! Для фронта. Для победы.
А сейчас — сионисты, талмудисты, начетники. Да голову сломаешь. И где их взять то? А ведь нужно где-то найти и бороться. Вот ведь!
Первый вздохнул, открыл сейф. Достал красную папку с грифом «СС», то есть, совершенно секретно. Еще раз прочел документ ЦК, подписанный Сталиным. И решил повторить основные положения директивы. И поступил мудро. Уже точно замечаний не будет. Всегда можно сослаться. Поэтому на бюро доклад звучал кратко и жестко. Тишина на бюро была гробовая. Так как доклад был короткий, приводим его без сокращений.
