– Джессап, редакция «Геральд экзаминер».
– Узнаёте мой голос?
– Господи Иисусе, вы где? Вы слышали? Малыш убил двух…
– Малыш мертв, – перебил Свэггер. – Вот ваша сенсация, как я и обещал. Его застрелил сотрудник Министерства юстиции Сэм Коули, всадив ему в брюхо пулю сорок пятого калибра из своего «Томми». Малыш умер от потери крови. Его отвезут на кладбище Сент-Питер на Найлс-Сентер-роуд. Приезжайте туда завтра в девять утра, и вы найдете его там, на земле. Слышите меня?
– Найлс-Сентер-роуд, кладбище Сент-Питер.
– Вы позвоните в Отдел, понятно? А я тут совершенно ни при чем.
– Это вы убили Малыша?
– Малыша убил Сэм Коули. Вот тот материал, который вы подадите, и вы получили его первым. Я тут ни при чем. Вы обо мне слыхом не слыхивали, я вам не звонил.
– Я…
Повесив трубку, Чарльз бросил в автомат еще один пятак.
– «Рэндольф шестьдесят два двадцать шесть».
– Будьте добры, это будет стоить еще десять центов.
Звякнула монетка, автомат проглотил ее.
– Министерство юстиции. – Это была Элейн, она до сих пор оставалась на работе.
– Элейн, это Свэггер.
– Шериф, слава богу! Вас повсюду ищут. Все будут так рады!
– Кто здесь заправляет?
– Инспектор Клегг.
– Элейн, вы лучшая из лучших. Вы столько для меня сделали, и, поверьте, я вам очень признателен.
– Шериф, я…
– Вы можете соединить меня с Клеггом?
– Секунду.
Но потребовалось четыре секунды.
– Клегг слушает.
– Это Свэггер.
– Господи, дружище, вы где? Вы знаете, что произошло? Нельсон столкнулся в Баррингтоне с Сэмом и Эдом Холлисом. Убил их обоих и угнал их машину. Я отправил всех людей искать Малыша. Черт возьми, Свэггер, вы мне нужны! Вы нужны нам! Немедленно приезжайте сюда!
– Нет, сэр, – сказал Чарльз.
– Что? Вы где?
– Сижу в баре и пью. И становлюсь все пьянее.
– Свэггер, что за…
– Я был в Баррингтоне. Видел выпотрошенные внутренности Сэма, видел лицо Эда с дырой над глазом. Нет уж, спасибо. Это не для меня. Я уже достаточно повидал такого на войне, и после нее тоже. Я не хочу окончить свою жизнь, истекая кровью на пустынном поле, в окружении кудахчущих полицейских из захолустного городка.
– Чарльз, вы выпили. Это понятно. Отправляйтесь домой, ложитесь спать, выспитесь и приходите завтра, свежий и готовый к бою. Вы нам нужны. Вы нужны нашим ребятам. Они видят в вас пример. Они не должны знать про то, что произошло сегодня.
– Надеюсь, завтра утром я уже буду южнее Сент-Луиса. Можете сказать все что угодно: я сломался, струсил, смылся… мне все равно. Я не собираюсь окончить свои дни как Эд или Сэм. Это для дураков. Они погибли только потому, что какая-то жирная дамочка из Конгресса, жаждущая похлопать по попке смазливого Мела Первиса, хочет выбить побольше денег из бюджета. Ради этого не сто́ит умирать, ни в коем случае. Я умываю руки. И возвращаюсь домой.
– Свэггер, господи, вы не можете так… все это… Свэггер, если вы так поступите, я сотру вас в памяти! Вас вычеркнут из архивов, и никто больше не вспомнит ваше имя! Вас проклянут, забудут, предадут позору! Вы будете повергнуты в кромешный мрак! Вас…
Чарльз повесил трубку.
Открыв дверь бара, он прошел к стойке и купил бутылку бурбона.
Принимая деньги, бармен спросил:
– Скажите, приятель, у вас всё в порядке? Вам нужно залатать ухо.
– Все отлично, – заверил его Чарльз. – Мне нисколько не больно.
Выйдя на улицу, он сел в машину, откупорил бутылку, отпил глоток и приготовился к долгой дороге домой.
Глава 70
Турецкие бани Ахмеда
Чикаго
29 ноября 1934 года
Пар проникал в поры, вымывая из души все токсины раскаяния, помогая ему расслабиться. Впереди его ждали приятные размышления.
Сейчас они занялись мясопереработкой. Прибрали к рукам профсоюз, пригрозили забастовкой, хозяева заплатили за то, чтобы работники остались у конвейера, и впереди денег было еще больше, целые мешки. Никто не сможет остановить итальянцев, никто не посмеет выступить против них. И такое происходит повсюду! В настоящий момент действия против «Свифт»
[68], крупнейшей компании, проходят как намечено. «Свифт» видела, как падали другие, и понимает, что сопротивление бесполезно. Мистер Нитто будет доволен, как и люди в Нью-Йорке.
Он вытянул ноги. Густые облака пара скрывали все вокруг, изолируя его в мире клубящегося тумана. Он сделал глубокий вдох, почувствовав очищающий приток перегретой влаги, проникающей в легкие. В таком полном блаженстве немудрено и заснуть.
Труп Малыша Нельсона был обнаружен на каком-то кладбище на Найлс-Сентер-роуд. Он был последней крупной фигурой в списке, из чего следовало, что кампанию можно прекратить. Еще один триумф. Единственной проблемой оставался шериф, который струсил и исчез – кто бы мог подумать? Но рано или поздно он объявится. Проблему нужно будет решать, но это сущие мелочи. В конце концов, речь идет о каком-то неотесанном мужлане.
Он чувствовал себя римским императором. Трудно было удержаться от подобного сравнения, учитывая его богатство, власть, влияние, будущее, лежащее впереди. Полотенце, в которое он укутан, подобно тоге, огромным колоссом он возвышается над всем миром. Да, он проделал далекий путь от родного Палермо!
Открылась дверь, и д’Абруццо сквозь пар увидел служителя, принесшего новую порцию чая со льдом. Это был Джеки, толковый парень, прекрасно знающий, как услужить влиятельному клиенту.
Вытерев лицо полотенцем, д’Абруццо улыбнулся приблизившемуся Джеки. Но только это оказался не Джеки, а какой-то мужчина, в костюме при галстуке, обливающийся потом.
Неизвестный улыбнулся в ответ, и д’Абруццо подумал, какое же у него привлекательное лицо – красавец-актер, кумир женщин? – и какое же знакомое. Где он уже видел его – на экране?
И тут д’Абруццо сообразил, что видел это лицо в газетах. Это был Джон Пол Чейз, подручный Нельсона, которому удалось выбраться из переделки в Баррингтоне без единой царапины.
У д’Абруццо мелькнула было мысль, что беглый гангстер пришел просить у него денег, но вместо этого увидел в паре дюймов от своего носа дуло короткоствольного револьвера 38-го калибра.
– Малыш Нельсон просил передать привет, – сказал Чейз, выстрелив ему в глаз.
