– Господи, – пробормотал он, – как же больно!
– Фред, я не вижу сильного кровотечения и фонтанов. Надеюсь, он не задел крупные артерии.
– Просто отвези меня в больницу…
– Будет сделано, – ответил его товарищ, готовя Фреда к дороге.
– Вы точно сможете вести машину? – спросил Чарльз.
– Со мной всё в порядке, никаких серьезных ран. Скажите, а вы кто такой? И где научились так стрелять? Определенно, вы спасли нам жизнь. Этот подонок собирался нас добить.
Чарльз повернул лацкан пиджака, показывая свой значок.
– Министерство юстиции, Отдел расследований.
– Дружище, у вас просто каменные нервы. Вы не двинулись с места, пока этот сукин сын разряжал в вас свой пулемет.
– Я слишком глуп и не понимаю, что к чему, – сказал Чарльз, – а еще слишком стар и не обращаю на это внимания.
Полицейский сел за руль, впритирку развернулся и погнал вверх по дороге. Повторив его поворот, Чарльз последовал за ним.
* * *
События в больнице развивались неторопливо. Сначала в коридоре сидел один Чарльз, куривший и мысленно ругавший себя за ошибочные решения. Если б у него был «Томпсон», возможно, он завалил бы стрелка и задержал остальных. Если б он захватил с собой двух толковых ребят, пусть и после юридического факультета, преимущество было бы на их стороне.
С другой стороны, Чарльз понимал, что если б «Томпсон» был у стрелка, тот смог бы завалить его, Чарльза.
Также он сознавал, что это был Нельсон с компактным автоматическим пистолетом. Короткий ствол и мощная отдача затрудняли прицельную стрельбу, если только не стрелять в упор. Несомненно, это то самое оружие, из которого Малыш стрелял в Картера Баума, поскольку оставшиеся в живых свидетели в один голос говорили о необычайно сильных дульных вспышках, визитной карточке пистолета. Но Чарльз также решил никому не говорить об этом до тех пор, пока не уладит все вопросы со своим Отделом. Это была очень важная информация, которая могла ему пригодиться, поскольку он понимал, что его будут строго судить за сегодняшние ошибки.
Успокоив себя ритуалом скручивания самокрутки, Чарльз закурил снова. Тем временем в больницу приехали двое, затем трое, затем еще шестеро сотрудников полиции штата, потом пожилой мужчина в плаще, накинутом поверх махрового халата, к которому все обращались почтительно и которого Чарльз принял за какое-то начальство.
Полицейские подходили к Свэггеру, чтобы пожать ему руку и выразить свою признательность. Народ продолжал прибывать в поспешно натянутой штатской одежде – вероятно, другие полицейские, следователи, возможно, хирург полиции штата, патрульные полиции Маунт-Преспект, кто-то из прокуратуры штата, – и вскоре коридор был забит битком, а на стоянку перед больницей подъезжали всё новые машины.
Через какое-то время растрепанный пожилой мужчина подошел к Чарльзу.
– Я – Клод Бивенс, суперинтендант полиции штата Иллинойс, – представился он, протягивая руку.
Чарльз встал, пожимая ее.
– Свэггер, Министерство юстиции. С вашими сотрудниками всё в порядке?
– Как мне сказали, оба будут жить. Кросса лишь зацепило; через неделю он вернется на службу. Фреду Макаллистеру здорово досталось, шесть ранений. Но поскольку он успел пригнуться и не получил пулю в голову или в горло, врачи считают, что он тоже поправится.
– Рад это слышать.
– Мои ребята говорят, что вы спасли им жизнь. Говорят, что вы вступили в перестрелку с этим ублюдком и едва не прикончили его, черт возьми. Вы не отпрянули, не пригнулись, не упали на землю, вообще не шелохнулись, несмотря на пляшущие вокруг пули из этого сумасшедшего пистолета. Не знаю, из чего вы сделаны, специальный агент Свэггер, но мне хотелось бы самому иметь чуток того же самого.
– Сэр, я был на войне. В меня уже стреляли. Много.
– Другие на вашем месте, возможно, убежали бы и спрятались.
– Я об этом не думал. Был полностью занят тем, как завалить этого типа.
– Что ж, нашим следователям хотелось бы взять у вас показания. Понимаю, вы хотите поскорее вернуться в Чикаго и составить доклад для мистера Первиса. Вы можете уделить нам еще несколько минут?
– Разумеется.
– Я собираюсь устроить пресс-конференцию завтра, в четыре часа дня. Быть может, вы хотите на ней присутствовать? Мне бы хотелось пригласить и мистера Первиса. Ваш поступок заслуживает признания. Мистер Первис узнает об этом; вы должны получить за это медаль.
– Сэр, сделайте одолжение, не упоминайте мое имя. Наш директор очень не любит, когда слава достается конкретным агентам. Между нами, он уже сыт тем, как газеты превозносят Первиса, и, по слухам, позиция последнего шаткая. Я с радостью переговорю с вашими следователями, и вы можете связаться с Первисом или мистером Коули, но не будет ничего хорошего в том, чтобы ставить меня перед микрофонами и камерами.
– Точно? Сейчас нам, как никогда, нужны герои, в которых можно верить.
– Для меня так будет лучше всего.
– Хорошо, специальный агент. Решать вам.
Глава 18
Блю-Ай, штат Арканзас
Наши дни
– Ничего, – сказал Боб по телефону из своего номера Джен. – У меня кончились ниточки, и надежды почти не осталось.
– Ну, – ответила та, – все знают, что ты никогда не опускаешь руки, поэтому я уверена, что ты докопаешься до правды, как это было с Милой Петровой.
– Но тогда у меня были ниточки. К тому же Мила мне нравилась. А этот старик – самый настоящий гробовщик, да еще с гонором. Непонятно, что с ним не так? Он никого близко к себе не подпускает.
– Его не интересуют дураки. Тебе это ничего не напоминает?
– Старый хрыч ничего после себя не оставил, и в архивах тоже ничего нет. Все намеки косвенные, и хотя они наводят на определенные мысли, в банк с этим не пойдешь.
– Я все понимаю…
– Подожди, подожди, – перебил ее Боб. – Если быть честным, Историческое общество еще раз разрешило мне просмотреть фотографии, и я выбрал один снимок за декабрь тридцать четвертого года, когда Чарльз уже снова вернулся на свою работу и не было никаких упоминаний о его пятимесячном отсутствии. Глупая фотография. «Шериф Свэггер вручает золотую медаль лучшему юному регулировщику дорожного движения года». Обыкновенный мусор газетенки маленького городка, не интересный никому, кроме той девочки, которая на снимке. И вот…
Боб умолк. Прошло какое-то время, и вселенная возобновила свое движение.
– Ты решил ее разыскать, – догадалась Джен.
– Если она еще жива, ей должно быть девяносто четыре. Вероятность того, что рассудок у нее по-прежнему ясный, ничтожна. И еще меньше надежды на то, что она вспомнит, как восемьдесят три года назад ее в начале декабря сфотографировали с шерифом.
