– Отлично, Чарльз, – сказал Первис, когда Чарльз вошел к нему в кабинет. – Как видите, новость дошла до нас. Одни полицейские говорят другим полицейским, и кое-кто из полицейских даже говорит нам.
– Да, сэр, – сказал Чарльз.
Он сел за стол напротив Первиса и Клегга. Сэм сидел чуть в стороне, не совсем за столом, следя за тем, чтобы не доминировать в беседе.
– Вас следует поздравить, – продолжал Первис. – В семь утра мне позвонил суперинтендант полиции штата и сказал, что мой агент спас жизнь двум его сотрудникам, вступив в перестрелку по меньшей мере с четырьмя или даже пятью вооруженными до зубов преступниками – вооруженными автоматическим оружием, – и заставил их отступить. То есть вы становитесь официальным героем, а как вам известно, у нас сейчас с героями туго.
– Спасибо, мистер Первис.
– Все мы уже прочитали ваш доклад, – сказал Клегг, формально не бывший начальником Чарльза, однако Первис позвал его на встречу, буквально приглашая Свэггера хорошенько ему врезать, поскольку Клегг не принадлежал к его лагерю и, следовательно, не принадлежал к лагерю Свэггера. – Но, возможно, теперь вы расскажете нам все устно?
– Да, сэр, – сказал Чарльз и приступил к повествованию о событиях прошлой ночи.
– Перед тем как я ушел, – закончил он, – меня заверили, что полицейские Макаллистер и Кросс поправятся и скоро вернутся к исполнению своих обязанностей.
– Чарльз, – сказал Первис, – после перестрелки многим нужен выходной, чтобы избавиться от дрожи, чтобы заправиться в эмоциональном плане, восполнить чувства, потраченные в спешке под огнем, чтобы все обдумать, взять себя в руки, расслабиться. Вам это нужно?
– В прошлом в меня уже стреляли, – сказал Чарльз, – и ничего приятного в этом нет, но со мной всё в порядке. Никакой дрожи, никаких кошмарных снов, никакого холодного пота.
– Агент Свэггер, – строго произнес Клегг, – здесь никто не ставит под сомнение ваш героизм, но я тут подумал, что некоторые ваши решения, приведшие к этому героизму, заслуживают дальнейшего объяснения.
– Ради этого я здесь, – ответил Чарльз.
– Мне известно, что вас привлекли к работе в нашем отделе срочно, в спешке, поэтому вы не учились в академии и даже не прошли месячный курс подготовки, в отличие от наших новых сотрудников, и посему ваши представления о наших порядках остаются весьма туманными. Однако это не может служить оправданием. Поэтому мы в любом случае должны оценить ваши решения с позиций наших правил. И эти правила напрямую запрещают отказ раскрывать источники информации.
– Должен напомнить, что Свэггер доложил мне об источнике информации, – раздраженно вставил Первис. – И никакого формального «отказа раскрывать источник» не было. Я просто ни о чем не спрашивал.
– Лично мне все это кажется весьма поверхностным, – стоял на своем Клегг. – И, уверен, в Вашингтоне придут к такому же заключению.
– У меня не было никаких оснований доверять этому источнику, – сказал Чарльз. – Я понятия не имел, насколько он надежный. Это запросто могло оказаться засадой. А может быть, речь шла о двойной игре. Или шутке, или розыгрыше, который решила устроить нам чикагская полиция. Поэтому – да, я принял решение, и вопреки совету мистера Первиса решил отправиться один, только и всего. Если кому-то и грозила опасность получить пулю, я предпочитал, чтобы это оказался я, и никто другой.
– Да, но если б вы проконсультировались со всеми нами, вместо того чтобы упомянуть об этом вскользь в конце дня, возможно, мы настояли бы на привлечении дополнительных сил, и вы оказались бы на месте с десятью агентами, вооруженными десятью «Томпсонами». И тогда бы вы не просто «заставили бандитов отступить», а убили или задержали бы их.
– Я все понимаю. Раз уж об этом зашла речь, я допустил еще одну ошибку. Инспектор Первис предлагал мне захватить «Томпсон». Уверен, с ним я, так или иначе, разобрался бы с бандитами. Это была очень серьезная ошибка. С одним пистолетом я мог разве только поднять шум.
– Следователи полиции штата обнаружили в канаве соломенную шляпу, поля которой разорваны пулей сорок пятого калибра, – сказал Первис. – Это был ваш выстрел. Из пистолета. С расстояния сто пятьдесят ярдов, оно было измерено.
– Это был пристрелочный патрон. Еще один выстрел без ветра – и я точно всадил бы этому бродяге пулю промеж глаз.
– И все-таки ваше потрясающее мастерство стрельбы не отменяет ваши неправильные решения, – сказал Клегг, не глядя на Первиса.
– Мистер Клегг, если б людей было больше, это еще не означало бы, что итог стал лучше. Возьмем, к примеру, «Маленькую Богемию». Но так было и на войне, где мне пришлось возглавить много рейдов, и я видел, как из-за какой-то глупости все идет наперекосяк и погибают ребята. Для того чтобы группа слаженно действовала ночью, требуется большой опыт, тщательное планирование, хорошая связь. У меня на все не было времени, поэтому я принял решение, что один человек в данном случае справится лучше. Я не хотел, чтобы эти ребята, из которых многие никогда не были под пулями и не стреляли по живым целям, бегали в темноте с «Томпсонами» и винтовками. Ночной бой сложнее дневного не вдвое – в десять раз. Мы к этому не готовы. На самом деле никто к этому полностью не готов, но молодые ребята, какими бы храбрыми и воодушевленными они ни были, к этому совсем не готовы.
– Хорошо сказано – и взято на заметку, – одобрительно заметил Первис.
– Что ж, в таком случае перейдем к вопросу о «Томпсоне». Или винтовке «Браунинг». Если б они у вас были – черт возьми, если б у вас была «Модель девяносто четыре», с которой мой отец охотился на оленей в лесах Миссисипи, – вы, с вашим незаурядным мастерством меткой стрельбы, наверняка завалили бы Нельсона и двух-трех его дружков.
– Может быть, и так. Но это лишь предположение. Я выкатился из машины и взял «Кольт» на изготовку примерно за одну секунду, и именно первый мой выстрел остановил бандита и не позволил ему добить полицейских. Если б мне пришлось обежать машину, открыть багажник, достать длинноствольное оружие, вставить магазин, передернуть затвор и вернуться на гребень, оба полицейских, скорее всего, были бы мертвы. Ну а потом я, может быть, прикончил бы бандитов из «Томпсона» или «Браунинга», а может быть, и не прикончил бы. У меня есть только один «Томпсон», и к тому времени как я готов им воспользоваться, эти ребята направляют на меня три или четыре «Томпсона». Сэр, поверьте, выстоять против трех «Томми-ганов» непросто. Двое полицейских и один агент убиты, Нельсон, возможно, только ранен, и все преступники скрылись. Вот еще один риск, который нельзя упускать из вида. И тогда полностью повторилась бы «Маленькая Богемия».
Впервые заговорил Сэм.
– Вы уверены, что это был Нельсон?
– Теперь уверен. Но источник говорил просто про «больших ребят», что бы это ни означало, вот почему чикагский отдел по борьбе с организованной преступностью этим не заинтересовался. Но я могу сказать, что он стрелял из автоматического пистолета, короткоствольного, без приклада, чтобы упереть его в плечо; очень сильные вспышки у дула, более сильные, чем у «Томпсона». Вот почему я остался в живых. Если б у него у самого был «Томпсон» – а я готов поспорить, что в машинах у бандитов их было несколько, – он упер бы его в плечо, тщательно прицелился бы, навел длинный ствол, и я сейчас был бы птичьим пометом. Поэтому то обстоятельство, что я жив, доказывает, что это был Нельсон, поскольку, по нашим данным, только у него есть сделанный на заказ автоматический пистолет. Агент Баум узнал это на своей шкуре в «Маленькой Богемии».
