Вытряхнув из полупустой пачки «Кэмел» сигарету, он сунул ее в рот и поджег зажигалкой. Дым, хлынувший в легкие и наполнивший их, показался блаженством, принесшим с собой некоторое расслабление. Чарльз с удивлением обнаружил, как же обессилел. Опираясь на уютный изгиб бампера «Форда», он постарался расслабиться, стряхнуть с себя нервную дрожь, выбросить из сознания образ ожившего в руке пистолета, всаживающего в Джонни три пули быстрее, чем несется кролик, которому подпалили хвост. В самом факте убийства нет ничего такого, чем можно было бы гордиться; имеет значение только процесс стрельбы. Это была хорошая стрельба в боевых условиях – такой комплимент позволил сделать себе Чарльз.
Он проводил взглядом карету «Скорой помощи», протискивающуюся по запруженной Линкольн к месту происшествия. Из машины вышли два санитара и открыли заднюю дверь, однако толпа была слишком плотной и возбужденной, чтобы преодолеть ее с каталкой, поэтому в конце концов шестеро агентов, образовав погребальное шествие, подняли Джонни, по-прежнему лежавшего ничком, и понесли его, как бревно. Рука откинулась в сторону, большая, сильная рука спортсмена, теперь полностью обмякшая. Ребята бесцеремонно засунули труп в машину и положили на пол. Там его неловко перевернули, и он уставился невидящими глазами вверх. Чарльз разглядел яркие пятна, покрывшие белую сорочку в тех местах, где из тела вытекли жидкости, после того как Джонни растянулся на мостовой. Кто-то положил на грудь убитому соломенную шляпу, как это делают на сельских похоронах.
– Вы двое, – подозвал к себе Хёрта и Холлиса Чарльз, – взгляните на него напоследок еще раз, чтобы хорошенько все запомнить. Пусть у вас навсегда останется сознание того, что сегодня вы были здесь; вы имеете полное право этим гордиться.
Молодые агенты приблизились к «Скорой», чтобы выполнить этот ритуал. В этот момент появился Сэм Коули. Протиснувшись сквозь толпу, он подошел к Чарльзу.
– Чарльз, позвольте пожать вам руку. Невероятно!
– Я слышал, мы зацепили двух девушек.
– Ничего страшного. Задели вскользь. Им даже не придется обращаться в больницу. Их уже перевязали, и они дают показания нашим ребятам.
– Замечательно.
– Чарльз, понимаю, вы, наверное, измучены как физически, так и морально. Я хочу, чтобы вы покинули этот цирк, вернулись на работу, составили доклад, после чего отправились домой и отдохнули пару дней. Сходите на бейсбол, пропустите стаканчик, прокатитесь на «русских горках» в парке или на дирижабле на Всемирной ярмарке, посетите большой музей. Или просто выспитесь. Я не хочу видеть вас до среды.
– Так точно, сэр.
– И я должен сообщить вам, что директор бесконечно рад. Я как раз разговаривал с ним по телефону, когда началась стрельба. Мы слышали выстрелы. Следующие несколько минут прошли в небывалом напряжении, пока не пришли известия. Но на самом деле я беспокоился напрасно. Как я уже говорил, на этот раз у нас был настоящий стрелок.
– Я только хочу знать: он был вооружен? Я выстрелил до того, как увидел пистолет, но Джонни сунул руку в карман определенно не для того, чтобы почесать комариный укус.
– «Кольт» тридцать восьмого калибра, компактная модель, на боевом взводе, снят с предохранителя. Еще полсекунды – и Джонни смог бы выстрелить в вас или в какую-нибудь бедняжку, переживающую за Гейбла.
– Хорошо. Отрадно это сознавать. Порой такое случается, и все же я не сторонник стрельбы в безоружных.
– Не волнуйтесь, Чарльз. Сегодня вы спасли сразу несколько жизней – свою собственную, Хёрта и Холлиса, людей в толпе и всех тех, кого Джонни мог бы убить, продолжая заниматься своим ремеслом. И, возможно, вы спасли Отдел расследований Министерства юстиции.
Глава 26
Гленвью, штат Иллинойс
23 июля 1934 года
Сон был просто прекрасный. Чудесным осенним днем Лес гулял в парке вместе с Хелен, Ронни и Дарленой. Тут были и Джей-Пи, Толстяк, Джимми Мюррей и другие. Затем приехал на велосипеде Джонни, со своей подругой Билли Фречетт. Увидев своих друзей, они замахали руками, спеша к ним. Солнце светило ярко, но не пекло, искрилась вода в ручье, сосны наполняли воздух ароматом хвои, и все были счастливы. Появился даже придурок Гомер со своей подружкой-шлюхой, которую никто терпеть не мог, но Гомер в кои-то веки вел себя пристойно, и его шутки даже были смешными.
И вдруг все исчезло. Кто-то тряс Леса. С трудом открыв глаза, он увидел лицо склонившейся Хелен и по его выражению понял, что стряслась беда.
– Э…
Лес силился прояснить мысли и зрение. Постель была такой теплой, ему хотелось свернуться калачиком, погрузиться в ее уют, найти в ней защиту. Он не хотел просыпаться. Не хотел слушать то, что должна была сообщить ему Хелен, и как-то на это реагировать. Однако он не мог никуда от этого деться.
– Лес! Лес, вчера вечером убили Джонни! Застрелили его в центре города на выходе из кинотеатра. Это во всех газетах и по радио!
– О господи… – пробормотал Лес.
– Федералы. Они пристрелили его, как собаку. Он даже не достал свой пистолет!
Порывисто усевшись в кровати, Лес сбросил босые ноги на холодный пол, надеясь наполнить себя электричеством. Как ни странно, это известие его нисколько не огорчило, он только ощутил смятение. Что все это значит? Что происходит? Кто проболтался? Быть может, в эту самую минуту федералы уже окружают этот дом? Сколько у него осталось времени? Сегодня вечером он собирался увидеться со своими ребятами; что, это придется отменить? Его мать вообразит, что он тоже убит? Именно так у нее сейчас работает рассудок. Где Толстяк и Джей-Пи? Что насчет большого дела с поездом из Рок-Айленда? Что…
И тут накатилось горе.
Оно навалилось тяжелым грузом, причинив боль. Лес поразился тому, как же ему стало плохо. Джонни больше нет! Как такое могло случиться? Он же не далее как позавчера встречался с ним. Джонни – больше чем жизнь, с улыбкой для всех, приносящий удачу, двадцать очков для неудачника, хладнокровный под градом свинца, умный, когда нужно что-нибудь спланировать, умеющий силой своей личности удержать всех вместе… Казалось, огромная дыра разверзлась в небесах, засасывая все в пустоту, и Лес чувствовал, что у него не хватит сил залатать ее, спасти то, что осталось.
– Я говорил ему быть осторожным. Но Джонни полагал, что все его очень любят и никто его не заложит. Если федералы его ждали, значит, его предали. Идиот! Он должен был жить как король бейсбола, вместо того чтобы вечно быть в бегах! Какой-то мелкий клерк увидел его и позвонил в Отдел, приехали федералы и накормили его свинцом!
Хелен крепко обняла Леса, стараясь унять боль. У нее не слишком получилось, но Лесу было приятно чувствовать мягкое тепло ее грудей, ощущать, что отдаст ему все, что в ее силах, и никогда его не подведет. Ради нее и детей только и имеет смысл жить в этом мире.
Разумеется, следующей, словно по железнодорожному расписанию, нахлынула ярость.
