Братья были крупными мужчинами, привлекавшими к себе внимание. Они любили красные ковбойские сапоги и ремни, блестящие куртки, цветастые шарфы, золотые цепочки, выразительную татуировку героической направленности и отполированные до блеска белоснежные зубы. Оба носили одинаковую высокую прическу с валиком и дорогие, но безвкусные перстни на толстых пальцах. Глядя на эти пальцы, посторонний человек обращал внимание на руки, а обратив внимание на руки, обращал внимание на костяшки, а обратив внимание на костяшки, обращал внимание на шрамы. У братьев был такой вид, словно на досуге они любили колотить кулаками по бетонным плитам.
– Ну хорошо, – сказал Бракстон, более разговорчивый, чем его брат, – мы здесь, мистер Кейи. Мы вас внимательно слушаем, и, полагаю, в ближайшее время вы изложите нам суть дела.
– Ребята, – сказал мистер Кейи, который ради этой встречи отказался от облика выпускника Лиги плюща
[44] в пользу джинсов и джинсовой куртки – так называемого «арканзасского смокинга» – поверх клетчатой рубахи, и приехал на работу не в черном «Мерседесе», а в белом «Кадиллаке» с наклейкой на бампере «Я плачу наличными», – я хочу, чтобы вы вместе со мной вернулись в тридцать четвертый год. Может быть, вы видели фильм «Враги общества»? Джон Диллинджер, автоматы «Томпсон», ограбления банков – и, ребята, только подумайте: деньги. Много-премного денег. На протяжении тринадцати месяцев банда Диллинджера похитила свыше трехсот тысяч долларов, и бо́льшая часть этих денег так и не была найдена.
Мистер Кейи остановился, давая своим собеседникам возможность впитать смысл его слов, однако Бакстер и Роули были не из тех, кого волнуют криминальные истории из далекого прошлого.
– Сэр, мы – Грамли, – сказал Бракстон. – Мы работаем уже сто пятьдесят лет. Нам приходится иметь дело с агентами налоговой службы, шерифами, полицейскими, федералами и даже следственными комиссиями Конгресса. Через руки Грамли прошли миллионы. Поэтому такие суммы, как триста тысяч, и большие шишки вроде Джона Диллинджера, которых давно нет в живых, нас не интересуют – точнее, интересуют не больше, чем шоколадные пирожные без кока-колы, чтобы их запить, так сказать, если вы понимаете, к чему я клоню.
– Понимаю, понимаю. Однако триста тысяч долларов наличными – это приличная сумма, и нечего воротить нос. Но, предположим – вы только задумайтесь, – эти деньги в купюрах тридцать четвертого года, не бывших в обращении, стоимость которых значительно выше номинала. В зависимости от конкретных купюр, она может быть выше в двадцать раз, если аккуратно и без лишнего шума распространить их среди коллекционеров, каковых немало. Триста тысяч, умноженные на двадцать, дают шесть миллионов, и вы только представьте себе, как это будет прекрасно, особенно если вам придется лишь проследить за семидесятилетним стариком, у которого есть наводка к тому, где эти деньги спрятаны. У него есть карта; просто он еще не сообразил, куда она ведет.
– Он туп?
– Напротив. Он обязательно узнает правду. Он славится тем, что всегда узнаёт правду. Сейчас он над этим работает. До него тем же самым славился его отец, а еще раньше – отец его отца. Все они в том или ином виде служили закону. Все они так или иначе надавали по голове многим, имевшим метку «Грамли». Вот дополнительный бонус: это доставит вам удовольствие. Во всем этом деле есть личная составляющая, которая вас ох как порадует. Итак, я предлагаю вам редкое сочетание возможностей. Наличные, нигде не учтенные и давно забытые, очень редкие, а следовательно, обладающие огромной ценностью; их невозможно отследить так, как это делается в случае крупных сумм наличными. Быть может, другие необычайно ценные реликвии. И все это в настоящее время разыскивает один тип по фамилии Свэггер, из Свэггеров округа Полк. Вам знакомо это семейство?
– Это семейство мне знакомо, – подтвердил Бракстон.
Роули молча раздавил белыми зубами фисташку, выплюнул скорлупу и разжевал мякоть.
– Один Грамли спит вечным сном в земле, а еще четверо торчат за решеткой, потому что этот тип Свэггер приложил свою руку к тому, чтобы предотвратить одно затеянное Грамли предприятие на Бристольском автодроме
[45], – продолжал Бракстон.
– Знаю.
– Что еще вы знаете?
– Его папаша Эрл принимал участие в так называемом Восстании ветеранов сорок шестого года, которое было гораздо более кровавым, чем гласит официальная история. В ходе перестрелок в Хот-Спрингс немало Грамли нашли свою смерть, и в конце концов дух города был сломлен, и вместо того чтобы превратиться в Лас-Вегас, он стал еще одним угасающим городком на Юге, которого обошла стороной автострада. Эрл также какое-то время был там, в качестве телохранителя знаменитого конгрессмена Аккли, имевшего силу в Вашингтоне в сороковых и пятидесятых, что сделало его неприкасаемым, хотя в конце концов его все-таки тронули. Отец отца был шерифом округа Полк в далеких двадцатых и тридцатых. Он работал в тесной связи с машиной судьи Тайна, помогал ей насаждать свою волю непокорным Грамли. Голову Грамли отрубили, хвост Грамли отправился за решетку, и все это на совести Чарльза Свэггера. Вам это знакомо?
– Нам хорошо известна история нашей семьи, – сказал Бракстон. – У Грамли долгая память.
– Я так и думал. Итак, ребята, слушайте внимательно… Бракстон, еще фисташек?
– Это я Бракстон, – поправил Бракстон, – и я не ем фисташки. Это Роули, он любит фисташки. Я говорю за обоих, но только не подумайте, будто он не слушает, потому что он слушает, и очень внимательно. Он умный. А у меня просто дар трепать языком.
Кивнув, мистер Кейи продолжал. Не так давно к нему обратилась одна солидная юридическая фирма из Литтл-Рока с просьбой консультации по одной старой купюре. Представьте себе его изумление, когда это оказалась очень редкая тысячедолларовая купюра 1934 года. Серия 2212-G, согласно каталогу Пи-эм-джи, имеет класс 66EPQ
[46]. «Ценная, не бывшая в обращении». Практически идеальная. Сама по себе она запросто может стоить десять тысяч долларов, а если будет в пачке своих сородичей, до сих пор скрепленных печатью Казначейства, ее стоимость поднимется до астрономических величин. Поэтому мистер Кейи лично встретился с молодым сотрудником юридической фирмы, принесшим купюру, предусмотрительно запечатанную в пластик. Как это нередко бывает, молодой парень оказался разговорчивым и вскоре поведал мистеру Кейи, что купюра была обнаружена в железной коробке под фундаментом снесенного дома. И в этой коробке лежали также и другие предметы, в том числе пистолет «Кольт» калибра.45, значок сотрудника ФБР, странное железное приспособление – возможно, деталь автоматического оружия – и карта, по всей вероятности, с указанием места, где спрятана остальная часть сокровищ, но с привязкой к зданию, которое было известно только создателю карты.
