– Нисколько.
– Я хотел поговорить с тобой об этом с тех самых пор, как ты стоял на открытом месте и стрелял в Малыша. Но когда я узнал, что ты рассказал ребятам… нет, мне они ничего не говорили, они рассказали одному своему приятелю, который рассказал своему приятелю, который рассказал своему приятелю, а этот разговор в конце концов случайно подслушал уже совсем не приятель – что ты направился прямиком к Джонни, так как знал, что если он успеет сделать выстрел, то выстрелит в тебя, и только в тебя, – я понял, что должен действовать. Вот чем объясняется эта тщательно спланированная встреча.
– Да, сэр? – спросил Свэггер.
– Чарльз… ты знаешь, что такое «желание умереть»?
Глава 34
Сан-Антонио, штат Техас
Август 1934 года
Благодаря подвигу Хелен и Джей-Пи, они остановились в гостинице «Аврора», одной из лучших в городе, в паре кварталов от старой крепости, где жители Техаса так долго отражали натиск мексиканцев, установив стандарты храбрости перед лицом предательства и силы, которыми восхищались все, в том числе и те, кто грабил банки
[49]. И тут конкретно эти грабители банков не были исключением.
Однако исторические достопримечательности быстро наскучили, и вскоре они вернулись от пищи духовной к обыкновенной кормежке, которую старый город предлагал в изобилии. Питались хорошо, в элегантном обеденном зале «Авроры» или в одном из великолепных мексиканских ресторанов, которыми гордился Сан-Антонио. Это был город трамваев, и неспешные вагончики, катящиеся по улицам под проводами, брызжущими снопом искр на каждом перекрестке, составляли его особое очарование; этим непрерывным зрелищем никак не могли налюбоваться приезжие. Но это был также город в пастельных желто-коричневых тонах, цветах пустыни; его будничная легкомысленность, следствие теплого климата, привлекала всех, кто сюда попадал, а присутствие многочисленных представителей крестьянского сословия облегчало любые дела. Сан-Антонио гордился своим величием, словно красивым нарядом.
Денег у троицы было в изобилии – по крайней мере, на какое-то время, даже несмотря на то, что они не имели возможности прикоснуться к нежданной удаче в лице пяти новеньких, хрустящих тысячедолларовых купюр.
– Эти деньги такие стрёмные, что нас загребут в тот же день, когда мы попытаемся ими расплатиться, – сказал Лес.
– Наверное, лучше было оставить их в кассе, – сказал Джей-Пи. – Кто же знал, что от них будут одни только неприятности?
Они сидели на балконе номера Леса и Хелен, выходящем на сонный испанский город.
– Нет, – возразил Лес, – ты правильно сделал, что их забрал. Просто не нужно торопиться. Со временем шум уляжется, и мы где-нибудь сможем неплохо сбыть эти тысячные – например, в Рино. Сейчас мы не получим за них и одну пятую, но через год запросто можно будет выручить за каждую тысячу восемь сотен. Это близко к обычным расценкам, так что нечего переживать.
– Отличная мысль, Лес, – сказал Джей-Пи, как будто хоть при каких-либо обстоятельствах он смог бы сказать: «Плохая мысль, Лес». Его подчинение было полным, что доставляло ему какое-то извращенное удовлетворение. Только так он чувствовал себя цельным.
– Я тебе вот что скажу, – продолжал Лес. – Мы возьмем одну бумажку и положим ее в сумку, вместе с оружием и патронами и номерными знаками, чтобы можно было быстро все схватить, если Отдел нас прижмет. И в дороге можно будет ее потратить, потому что двигаться мы будем быстро, и к тому времени, как купюру проследят до того места, где мы ее сплавили, нас уже и след простынет. Все будет чисто.
– Отличная мысль, – повторил Джей-Пи.
Оба сидели, полностью расслабившись, закинув ноги вверх, сняв пиджаки и ослабив галстуки. Хелен отправилась во «Фрост», самый большой универсальный магазин Сан-Антонио, чтобы купить новые платья, поскольку ей уже до смерти надоели те, которые были у нее в чемодане и которые приходилось стирать каждый вечер после но́ски. Лес решил, что его жена заслужила несколько новых платьев.
– Итак, завтра Лебман. Я ему звонил, он будет ждать нас в одиннадцать. Он горит желанием приступить к делу.
Хаймен Лебман оставался полной загадкой для своих клиентов-гангстеров. Вне всякого сомнения, он был талантливым оружейником и мог превратить хороший пистолет в отличный пистолет, настолько совершенный, что грех было использовать его в деле, но в то же время настолько смертоносный, что не использовать его в деле было просто нельзя. Однако что было известно Лебману о своих заказчиках и о том, как те использовали его блестящие творения? Сам он делал вид, будто абсолютно ничего не знает.
Если Лебман притворялся, притворялся он изумительно. Встречаясь с Лесом и Джонни, демонстрировал им свои гениальные произведения – такие как стандартный «Кольт», переделанный для полностью автоматической стрельбы, с компенсатором, магазином на двадцать два патрона и рукояткой от «Томпсона», который Лес так эффективно применил против Картера Баума во время бегства из «Маленькой Богемии», – и при этом ничем не показывал, что знает, кто они. Он просто считал их – или делал вид, будто считал, – новоиспеченными миллионерами, сколотившими деньги на нефти, которые давали выход своим ребяческим прихотям, в том числе страстному увлечению огнестрельным оружием, выходящему за рамки обычного оружия для охоты и стрельбы в тире. По-видимому, их хобби заключалось в том, чтобы приобретать все еще остававшееся легальным автоматическое оружие, уединяться в каком-нибудь отдаленном глухом уголке своего ранчо на несколько часов и на несколько тысяч патронов, чтобы дырявить пулями все то, что стоит перед ними, под страшный грохот, в облаках пыли, с градом разлетающихся во все стороны щепок и мусора. Это намекало на образ жизни, при котором главное место занимали игра в поло и пулеметы.
Если же речь шла о чем-то другом, мистеру Лебману это даже в голову не приходило; очевидно, он не находил никакой связи между своими заказчиками и кровавыми свинцовыми бурями на Среднем Западе – или опять-таки очень убедительно изображал, будто не находит никакой связи.
И все было замечательно. Автоматическое оружие оставалось совершенно легальным, никакие законы не нарушались – ну совсем недавно, в июне был принят Национальный закон об огнестрельном оружии, но, похоже, пока что никто не был заинтересован в том, чтобы обеспечивать его выполнение, – что позволяло мистеру Лебману предаваться своим радостям, по большей части работе с кожей, поскольку он преуспел также и в этом ремесле, и седла и упряжи его работы очень ценились среди состоятельных техасцев.
И вот на следующий день, ровно в одиннадцать часов, напротив магазина «Флорес» в центре Сан-Антонио, в квартале от здания мэрии и полицейского участка, недалеко от канцелярии шерифа оставили свою машину Лес и Джей-Пи. Оба были одеты по последней моде состоятельных любителей оружия. Вошли в магазин. Внутри стоял сильный запах кожи; торговый зал был украшен наиболее яркими творениями хозяина – седлами с затейливыми резными орнаментами, упряжами и поводьями, сапогами и шапками, демонстрирующими одинаковую технику.
