Если такая модификация «Браунинга» действительно существовала, это имело определенный смысл.
Часы растянулись в десятилетия, затем в поколения, прежде чем Боб наконец вернулся к себе домой в Каскейд и оказался за компьютером.
– Ну как все прошло? – окликнула Джули.
– Отлично, замечательно, – ответил Свэггер тоном, означающим: «Я занят».
Войдя в Интернет, он запросил в поисковой системе автоматическую винтовку «Браунинг модель 1918».
И наконец обнаружил «Монитор».
Еще через мгновение Боб сообразил, что делал в Мависе, штат Арканзас, Малыш Нельсон через неделю после расстрела Джонни Ди. Он приехал в Сан-Антонио, в магазин Хаймена Лебмана, торговца и оружейника, работающего на гангстеров. Лебман был тем самым человеком, кто мог продать ему «Монитор».
Так, но за каким чертом Малышу понадобился «Монитор»?
Боб понял: он должен отправиться в Сан-Антонио и своими собственными глазами увидеть, что там сохранилось от Хаймена Лебмана, что там сохранилось от Малыша Нельсона и, возможно, что там сохранилось от Чарльза Свэггера.
Глава 36
Внутренний дворик
Нойес-стрит, дом 624, Чикаго
Август 1934 года
– Чарльз, ты когда-нибудь слышал это выражение: «желание смерти»?
Они сидели во внутреннем дворике просторного дома.
– Нет, призна́юсь, не слышал.
– Ты догадываешься, что это может означать?
Такая игра была не для Чарльза. Он любил реальный, прочный, осязаемый мир. У него не было никакого желания глубоко задумываться о том, что нельзя увидеть или потрогать.
– Ну на войне… – начал Свэггер. В сгустившихся сумерках запульсировали первые светлячки. – На войне случалось, что кто-то больше не мог выносить все это. Понимаете, было очень тяжело – артобстрелы, снайперы, рейды и ответные рейды, грязь, боль при виде убитых друзей, и через какое-то время пропадала вера в будущее. Рассказывали – в американской армии я этого никогда не видел, но слышал, когда служил в канадской армии, во время так называемой «окопной войны», понимаете, когда мы месяцами жили в окопах, в грязи, постоянно ожидая, что нас убьют, – так вот, рассказывали, что некоторые просто вставали и шли во весь рост на германские пулеметы. Это и есть «желание смерти»?
– Очень хорошо, Чарльз. Это и есть «желание смерти» в самом своем практичном проявлении – мгновенный ответ на мгновенный мощный импульс, когда не видно ни конца, ни облегчения, и в то время как общественное сознание требует, чтобы ты терпел все это, в душе тебе хочется бежать куда глаза глядят. Да, это и есть «желание смерти».
– Но вы имели в виду другое. Я чувствую это по вашему тону. Вы имели в виду что-то совершенно другое, и я еще не знаю, что именно. Наверное, в том смысле, в каком это понимаете вы, я никогда не сталкивался с «желанием смерти».
Чарльз недоумевал, куда он катится. И ему не нравилось то, что он не знает, куда катится. Ему совсем не нравилось то, что он понятия не имел, что сказать и что сделать. Какой в этом смысл? Что это может дать?
– Чарльз, в последнее время появились новые теории, объясняющие работу головного мозга. Медицина раскрывает процесс мышления. Кое-кто считает, что человеческий мозг разделен на две части. Одна часть, та, в которой ты живешь, действуешь, говоришь, любишь, прелюбодействуешь, работаешь, стреляешь и все такое, называется сознанием. Это все, что человек знает, чувствует и помнит. Все, что он думает и во что верит.
– Да, сэр.
– Но, как я уже говорил, кое-кто считает, что есть и вторая, скрытая часть человеческого рассудка. Она называется подсознанием и прячется в тени. Она никогда не забывает, она порождает желания, тайные боли, гнев, обиды, даже позывы перейти к насилию. И в какие-то моменты подсознание всплывает на поверхность и влияет на поступки человека. А тот об этом даже не подозревает. Человеку предлагают выбрать между «А» и «Б», и лучший выбор, несомненно, «А», но человеку почему-то хочется выбрать «Б». Это работа подсознания, оно влияет на поступки человека, в каком-то смысле вопреки его интересам, заставляет делать то, что в противном случае не имело бы смысла. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Не совсем.
– Ну, полагаю, такое возможно.
– Возьмем, скажем, этих двоих, Джона Диллинджера и Малыша Нельсона. Джонни, выросший в обыкновенной семье добропорядочных фермеров, каждый год отправляется за решетку за какую-то глупость. В тюрьме заправляют те, кто грабит банки; Джонни сходится с ними, учится у них, они наставляют его по жизни. Совершенно естественно, он стремится порадовать их – они для него отцы – и ставит себе цель стать величайшим грабителем банков. Понимаешь, как все складывается?
– Конечно.
– Но есть еще Нельсон. У него в семье нет преступников. Однако пьяница-отец у него на глазах нещадно лупит мать, и он чувствует себя слабым и никчемным, потому что не может за нее заступиться. Он ненавидит себя. Повзрослев, Малыш распространяет эту ненависть на все общество. Никто не оказывал на него дурного влияния, его не воспитывали грабители банков, ставшие для него идеалами для подражания. Все это у него в голове, и по какой-то необъяснимой причине он начинает видеть в обществе в целом и в банках в частности своего отца; и вот теперь, став смелым и сильным, ощущает потребность ударить своего отца. И делает он это, грабя банки, причем, в отличие от Джонни, Малыш действует с особой жестокостью – ему доставляет удовольствие убивать. Он ненавидит правоохранительные органы и получает наслаждение, убивая служителей закона, как это произошло с Картером Баумом. В этом прослеживается работа его подсознания, заставляющего Малыша делать то, что он не до конца понимает, но не может не делать.
– По-моему, у него не все дома, – заметил Чарльз.
– В каком-то смысле это действительно так, – согласился Сэм. – Это не оправдывает его, а просто помогает лучше понять.
– То есть вы хотите сказать, что эта штука с подсознанием поможет нам схватить Малыша Нельсона?
– Ну… да, но это еще не всё… Вот, возьми еще бутылку пива.
Чарльз больше не хотел пива. Он хотел выбраться отсюда. От этого разговора у него мурашки бегали по спине. Все это было выше его понимания.
– Бетти, принеси, пожалуйста, еще пару пива, – окликнул Сэм, и через считаные мгновения появилась его жена с двумя бутылками.
– Так, ваш разговор стал слишком серьезным, – с укором заметила она. – Всё, хватит. Я ставлю мясо. Чарльз, как вы предпочитаете?
Возвращение к нормальности! Как вы предпочитаете мясо? Еще пива? Картошку с соусом или без? Вот это Чарльз понимал. Но затем Бетти ушла, и он снова остался во дворе один, вместе с жужжанием насекомых и криками птиц. И вместе с Сэмом.
– Понимаешь, у Малыша тут тоже может быть «желание смерти», – снова заговорил Сэм. – Он ненавидит себя за то, что был совершенно беспомощным, когда нужно было заступиться за мать. Поэтому считает, что должен быть наказан. И идет на безумные риски. Подсознательно Малыш хочет получить наказание от пули, поэтому он выбрал себе опасное ремесло, поэтому он бесстрашен в перестрелке, поэтому он с радостью примет последний выстрел. Со стороны это выглядит полной бессмыслицей. Однако для самого Малыша все абсолютно логично.
