– Вот это да! – с восхищением пробормотал он. – Я должен из него пострелять!
– Сюда, мальчики.
Лебман проводил гостей к герметичной двери в подвал. Спустившись по деревянным ступеням, они оказались в помещении, которое было с одной стороны завалено обломками досок, пачками газет, старыми матрасами, разбитой мебелью и прочим хламом; позади вдоль стены лежали мешки с песком. В воздухе стоял запах пороховых газов и латуни, исходящий от груд стреляных гильз, валяющихся возле стен. К этому добавлялись прочие нездоровые запахи, что существенно усиливалось полным отсутствием вентиляции: копоть, запах смятого, расплющенного свинца, более резкое зловоние меди и смрад солей стифновой кислоты от разбитых капсюлей.
– Пахнет здесь хорошо, – одобрительно заметил Лес. – Господи, мне здесь нравится!
Конечно, это был не настоящий тир, но потенциальные покупатели имели возможность сделать несколько выстрелов из того, что им приглянулось. Взяв у мистера Лебмана оружие, Лес сначала оценил его вес – шестнадцать фунтов, без патронов, – затем проверил, насколько удобно его носить, засунув под мышку и прижав к телу, оценил удобство пистолетной рукоятки, изящность конструкции, словно предназначенной для того, чтобы вести огонь с бедра.
– Это самый настоящий козырный туз! – восторженно воскликнул он. – Господи, да за такой не жалко отвалить целый миллион! Джей-Пи, подожди, мы сейчас проверим его в деле!
– Классная штучка! – согласился приятель.
Мистер Лебман протянул еще один фунт веса в виде магазина на двадцать патронов 30-го калибра, полностью снаряженный, и Лес умелым движением вставил его в приемник. Затем взялся за рукоятку затвора, отвел назад и отпустил, с удовлетворением почувствовав, как затвор со стуком дошел до упора, достав из магазина патрон и заперев патронник.
– Ну вот и готово, – сказал он. – Затыкайте уши.
Нажав на спусковой крючок, Лес выпустил очередь из пяти патронов. Винтовка затрещала громко и часто, дергаясь у него в руках, плюясь огнем, наполняя воздух пороховыми газами и вырывающимися из дула вспышками. Эти яркие вспышки затмили действительность, поскольку ствол был укорочен и лишь часть порохового заряда успевала сгореть внутри, а все остальное превращалось в золотистое сияние сразу за дулом. Беспорядочно разбросанные обломки мебели и прочий мусор в двадцати пяти шагах от стрелка словно взорвались облаком щепок и пыли.
– ОГО! – воскликнул Лес. – Вот это да, ну и стрельба! Я еще хочу!
На этот раз, уверенный в своем контроле над оружием, он выпустил все пятнадцать патронов, остававшихся в магазине, полосуя завал у стены вдоль, поперек, наискосок, влево и вправо, добавляя в воздух вонь гари, крошечные обрывки бумаги и пороховые газы, разбрасывая во все стороны фонтаны осколков и выпуская из-под стремительно мельтешащего затвора ровный поток стреляных гильз, с громким звоном упавших на бетонный пол подвала.
– ТВОЮ МАТЬ! – снова воскликнул Лес. – Да это самая дикая штука, какую я только видел! Господи, я жду не дождусь, когда смогу… – И тут он едва не выпалил свою заветную мечту, которая положила бы конец обману: «…полить из нее патрульную машину и превратить сидящих внутри полицейских в гамбургеры», но, вовремя спохватившись, сказал: – …приехать с ней к себе на ранчо и пострелять в стога сена.
– Это действительно великолепная вещь, – согласился хозяин.
– Сколько, мистер Лебман?
– Так, ребята, тут нужно быть осторожными, – сказал тот. – Вышел этот новый федеральный закон, хотя я так тесно сотрудничаю с техасскими правоохранительными органами, что, думаю, все будет в порядке. И все-таки дополнительные меры предосторожности не помешают. Я бы хотел, чтобы вы обращались с этой штукой осторожно. Не надо выходить из магазина, держа ее на плече, и отправляться на ближайшее поле пострелять из нее среди бела дня.
– Разумеется, – согласился Лес.
– Думаю, вам будет лучше забрать ее перед отъездом из города. Я ее разберу, почищу, смажу, проверю, что нигде ничего не заедает – хотя никогда еще не видел, чтобы продукция «Кольта» заедала, – и упакую в ящик, а вы заберете его, когда стемнеет.
– Без проблем, – согласился Лес. – Запасные магазины, много патронов – во что это обойдется?
– Десять магазинов, пятьсот патронов тридцатого калибра, сама винтовка, упаковка… полагаю, чтобы и мне досталась справедливая прибыль, и вам было не слишком накладно, пять тысяч будет то, что надо.
Это была стандартная цена оружия на черном рынке.
– Гм… – пробормотал Лес. – Господи, я влюбился в нее с первого взгляда, но пять… даже не знаю. Как насчет четырех, наличными, прямо сейчас?
– Четырех? – спросил мистер Лебман.
– Как знать, быть может, завтра к вам нагрянет полиция и конфискует всю автоматику из-за нового закона. Чем дольше вы будете держать у себя эту прелесть, тем больше хлопот себе наживете. Четыре сейчас, сию минуту, сию секунду.
– Гм… – в свою очередь пробормотал Лебман.
– Четыре новеньких тысячедолларовых купюры, вы же не побежите тратить их прямо сейчас? Лучше немного подождать, или разменять их в Мексике, или отправиться с ними за границу, но только точно так же, как мы никому не скажем, где взяли «Монитор», вы тоже никому не скажете, где взяли эти деньги?
– Думаю, мы договорились, – сказал Лебман.
– Джей-Пи, не хочешь «спалить» магазин?
– Нет, спасибо, не хочу.
Они поднялись наверх, и мистер Лебман отнес винтовку в мастерскую. Достав пачку, Лес отсчитал четыре крупных купюры и положил их на стол. Вернувшись, оружейник взял деньги и, не пересчитывая, убрал в карман. В расписках и квитанциях не было необходимости: эти люди в прошлом уже не раз совершали подобные сделки.
– Итак, позвоните мне, когда соберетесь ее забирать.
– Вне всякого сомнения, – сказал Лес. – Думаю, мы пробудем в городе еще неделю. Мексиканская еда такая вкусная – у меня на примете по крайней мере еще пять ресторанов, куда я хочу заглянуть.
Глава 38
Клуб «Т, Т и А»
Сан-Антонио, Техас
Наше время (продолжение)
– Что? – спросил мистер Леон Кейи. – Оплата стрижки?
Ему совсем не понравилось, куда все идет. Он терпеть не мог платить за то, что не имело конкретной стоимости.
– Мистер Кейи, посмотрите вот сюда, – сказал Бракстон.
Он потрогал свои волосы, густую, роскошную, золотистую гриву настоящего викинга седьмого столетия нашей эры. Содержание шевелюры обходилось ему примерно в триста долларов ежемесячно.
– Понимаете, эти волосы я отращивал двадцать лет. Они, если так можно выразиться, моя торговая марка. Нас с Роули узнают по нашим волосам, точно так же, как рок-звезд.
– Бракстон, это ваше сугубо личное дело, как отращивать свои волосы. Вы не можете требовать от меня, чтобы я это оплачивал.
