– Какой-то большой журналист?
– Скорее сплетник. Заверял всех, что имеет доступ к внутренним секретам. Вел колонку в «Нью-Йорк таймс», имел знакомых повсюду, затем перешел на радио, когда оно стало для Америки нынешним телевидением. Дружил со многими большими шишками, в том числе с неким директором ФБР, которое стало таковым лишь полгода спустя.
– Ладно. Это как-то связано с Арканзасом? И что?
– Дай я прокручу тебе запись. Если голос покажется знакомым, то это потому, что ты слишком стар и в детстве наверняка смотрел «Неприкасаемых», а Винчелл читал текст от автора.
Ник перевел курсор на сообщение, нажал «Ввод», и из колонок послышался записанный восемьдесят с лишним лет назад голос, уверенный, наставительный, нудный, полный сознания собственной правоты.
– Итак, я никогда не стану критиковать мистера Дж. Эдгара, – сказал Винчелл в микрофон размером с колпак с автомобильного колеса в студии на Манхэттене в тот холодный декабрьский вечер, а Ник и Боб услышали его благодаря технологиям, о которых восемьдесят три года назад Винчелл не мог даже мечтать, – и ту борьбу, которую он вместе со своими ребятами ведет против такой нечисти, как Джон Диллинджер, Красавчик Флойд и Малыш Нельсон, врагов общества номер один, которые теперь стали мертвыми врагами общества. Но даже мистер Дж. Эдгар порой ошибается. Похоже, один из его ребят оказался не готов к тому, чтобы встать лицом к лицу перед палящими из «Томми» гангстерами, и поэтому дал деру – до самого Дерьмотауна в штате Арканзас, откуда он родом. Трусы никогда не одерживают победы, а победители никогда не трусят. Это показывает две вещи: во-первых, мистер Гувер может ошибаться. В конце концов, он тоже человек, и он это признаёт. Во-вторых, среди красного, белого и синего нет места желтому
[53].
– Это не мог быть Чарльз Свэггер, – уверенно заявил Боб. – Старый хрыч был не из тех, кто спасается бегством.
– А я и не говорю это, – согласился Ник. – Но этот выпад мог был быть направлен против Чарльза. С целью уничтожить его. Кто-то наверху решил с помощью Винчелла запятнать единственного человека из Арканзаса, работавшего в Отделе. Точнее, сокрушить его. Все равно что стереть. Я не знаю, чем провинился твой дед, но он очень всех разозлил.
– Трус? Нет, – сказал Боб, но даже так ему не понравилось чувство, звук, направление. Его передернуло. – Мерзавец. Возможно, продажный. Совершенно точно, пьяница. Но трус? Невозможно!
Глава 40
Чикаго
Август 1934 года
Новая засада. На этот раз по наводке Первиса, поэтому командовал он. Чистый цирк. Чарльз знал, что о Малыше Нельсоне услышит только от «дяди Фила», все остальные источники практически наверняка будут ложными. Однако требовалось выполнять протокол, поэтому Чарльз вместе с группой молодых ребят разместились в машинах на Северной стороне, вокруг заведения под названием «Желтый попугай», которое в свое время жаловал сам Большой Аль, и, как считалось, именно здесь сегодня вечером мог появиться Малыш. В машинах было приготовлено достаточно «тяжелой артиллерии», чтобы он пожалел об этом решении.
Чарльз, положив на колени тяжелый «Томпсон» с барабанным магазином на пятьдесят патронов, сидел, попыхивая самокруткой, в машине Отдела под номером 13, большом «Гудзоне». За рулем устроился Эд Холлис, положив винтовку «Браунинг» на заднее сиденье, чтобы быстро ее схватить, если возникнет такая необходимость, но необходимость не возникала. Они курили, следили по наручным часам, как проходит вечер, наблюдали за тем, как время от времени какой-нибудь пьянчужка брел, спотыкаясь, из одного питейного заведения Северной стороны в другое, – но в первую очередь старались оставаться начеку, готовыми действовать.
– Шериф, ничего не произойдет, да? – спросил Эд.
– Скорее всего.
– Я полагал, что Малыш – человек семейный. Он трахает дома свою Хелен, а не шляется по злачным местам Северной стороны.
– Так говорят. Но, возможно, это деловая встреча, планирование нового налета. Ради этого Малыш выйдет из дома.
– Разве к этому моменту сюда не подошли бы остальные?
– Возможно. Инспектор Первис сказал, что эта информация у него от осведомителя полиции штата, связанного с бандой угонщиков машин, которые продают свою добычу гангстерам. Возможно, информация достоверная, хотя я в это мало верю.
Оба вздохнули, улыбнулись и откинулись назад. Подобные операции обыкновенно сворачиваются в два часа ночи, а до этого срока оставался еще час, поэтому им приходилось ерзать, стремясь найти удобное положение, растягивать затекшие шейные мышцы, следить за тем, чтобы руки оставались свободными, и убивать время с помощью самокруток.
Внезапно справа от Чарльза появился призрак. Это был Первис. Свэггер опустил стекло.
– Чарльз, можете сделать мне одолжение?
– Разумеется, – сказал он. – Выкладывайте.
– Я в долгу перед одним журналистом. Я также в долгу перед самим собой, поскольку все уверены в том, что я думаю лишь о продвижении по службе. Так вот, этот тип из «Геральд экзаминер» проведал о сегодняшней операции и заявился сюда. Вы не могли бы несколько минут поболтать с ним? Он парень надежный, ему можно верить, хорошо?
– Конечно, – согласился Чарльз. – Но я ума не приложу, что смогу ему рассказать.
– Расскажите ему про последние слова Диллинджера. Это мы еще не обнародовали. Он оценит такую откровенность. Его материал попадет на первую полосу. Затем скажите, что перезвоните ему. Но, разумеется, перезванивать вы не будете.
– Я никогда никому не перезваниваю, – сказал Чарльз.
Подняв флажок предохранителя, он отложил «Томпсон» и выбрался из «Гудзона». Распрямленные ноги выразили недовольство необходимостью снова выполнять работу. Чарльз выгнулся, растягивая затекшие мышцы спины, и пошел следом за Первисом по погруженной в темноту улице. Они свернули в переулок, где их ждал мужчина.
Первис представил журналиста. Это оказался некий Дейв Джессап из «Чикаго геральд экзаминер», одной из самых уважаемых газет. Увидев его, Чарльз тотчас же мысленно взял на заметку никогда не играть с ним в покер. Хищный, сверхнастороженный, слегка нервничающий. «Городская крыса», знает все ходы и выходы. Да, и, конечно, умник. Наглый. Словоохотливый. Хочет писать сценарии и якшаться со звездами.
– Итак, насколько я понимаю, вы – это он?
– Он? – удивленно переспросил Чарльз.
– Ну как же, тот стрелок-ковбой, который завалил Джонни. Ваша контора хочет, чтобы лицом был Мел, но я так рассудил, что такую работу сделал кто-то поопытнее Мела, из глубинки.
– Сэр, наша политика заключается в том, чтобы не раскрывать никаких подробностей. Я был там, я сделал все, что требовалось, и больше я ничего не могу добавить.
