«Хорошо… ты хочешь… все так… нужно шевелиться… распознания образов… знаешь… могут быть… препоны».
«Я должен разобраться, каким путем двигаться дальше, как использовать новую информацию, однозначно подтвердившую то, что Чарльз работал в Бюро. Каков мой долг перед своим дедом? Каков мой долг перед Бюро? Каков мой долг перед историей?»
Все это было крайне интересно. Первозданная сила повествования: все любят хороший рассказ и хотят знать, как он появился на свет. Сага о нелюдимом стрелке из Арканзаса, оказавшемся в Чикаго в самый разгар войны с гангстерами, оказалась завораживающей.
Но оставалось еще узнать столько всего… Почему Чарльза вычеркнули из архивов ФБР? Почему он вернулся из Чикаго домой с позором? Почему с того самого момента его жизнь покатилась вниз по наклонной, и он в конечном счете превратился в желчного, нелюдимого пьяницу, безразличного к судьбе жены и сына? Все эти тайны оставались неизведанными. И, с большой долей вероятности, они могли и дальше оставаться неизведанными.
– Это просто невозможно, – Боб вздохнул, – поскольку из той эпохи не осталось в живых никого, кроме той старой леди, да и та не помнит ничего, помимо того, что от Чарльза несло виски и у него было забинтовано ухо. Чем он занимался – не сохранилось никаких записей, никаких документов, никаких фотографий, вообще всё по нулям. Идти совершенно некуда.
К этому времени Бракстон уже научился мастерски разбираться в диалогах Ника и Боба, отслеживать нюансы, лейтмотивы, подтексты, двусмысленные выражения в духе Мамета
[57].
– Сегодня старик не в своей тарелке, – заметил он своему брату. – У них бывали более продуктивные беседы. Какой смысл заново повторять все это? Какой смысл вообще встречаться сегодня?
Братья подслушали, как Боб договорился с другом о встрече, и поспешили сюда. Но ради чего? Ради этого? Какая-то бессмыслица.
– Похоже, старик сам не свой. Сегодня утром у них был большой прорыв, и он сбит с толку. Все считают его таким умным… Мне смешно. Да он глупее нас с тобой, Роули. До сих пор не раскусил, кто мы такие. У него лишь есть подозрение, что за ним следят, но никакого прогресса он не добился. Мистер Кейи будет разочарован. Он поставил не на ту лошадь, и русские отправят его нырять в какое-нибудь глубокое озеро.
Роули в кои-то веки улыбнулся – всего на семь десятых секунды. Так он показал, что считает это очень смешным. Еще, возможно, он хотел передать брату, что знает нечто такое, чего не знает Свэггер.
* * *
– Значит, документ возвращен в архив? – спросил Боб, протягивая Нику записку.
– Да, но, если будет нужно, я смогу снова его взять, – прочитав записку, сказал тот.
Записка гласила: «Можешь проверить у своих технарей технологию взлома “Айфона”? Мой могли вскрыть? Я с ним не расставался, однако у меня зуд нахождения под слежкой всякий раз, когда я не один, – например, сейчас. Но когда я один – ничего. Значит, они как-то узнаю́т, когда будет разговор, а когда не будет. И когда разговора не будет, сводят до минимума шансы своего обнаружения, исчезая».
– Хорошо, если ты хочешь разыграть все так. Однако мне нужно шевелиться насчет распознания образов. Ты же знаешь, какими могут быть бюрократические препоны, – сказал Ник и написал ответ.
«Я позвоню Джеффри Нилу. Сам я в этом не силен, но мне известно, что к проблеме безопасности “Айфонов” относятся серьезно».
– Я должен разобраться, каким путем двигаться дальше, – продолжал болтать ни о чем Боб, – как использовать новую информацию, однозначно подтвердившую то, что Чарльз работал в Бюро. Каков мой долг перед своим дедом? Каков мой долг перед Бюро? Каков мой долг перед историей?
Когда он закончил, Ник сказал:
– Но кто-то уверен в том, что ты раскроешь эту загадку и найдешь клад из оружия или старых купюр, сто́ящий миллионы. Иначе с какой стати следить за тобой?
Тем временем Боб написал: «Спасибо. Это точно телефон. При мне больше нет ничего, что могло бы получать и отсылать информацию, – ни карточек с чипами, ни навигатора; часам моим пятнадцать лет. Ничего».
Глава 46
Ист-Ливерпул, штат Огайо
22 октября 1934 года
Все произошло быстро. Накануне Чарльз получил сообщение от «дяди Фила» с просьбой перезвонить ему, и четыре минуты спустя таинственный гангстер выложил ему последнюю новость. Один тип в бильярдной неподалеку от Ист-Ливерпула клятвенно утверждал, что туда только что наведались Красавчик Флойд и его дружок Адам Рикетти, похожие на бродяг, и попросили у Джоя, владельца заведения, накормить их и дать место для отдыха. Джой повиновался, но кивнул кому нужно, поскольку прошел слух, что кое-кто очень интересуется Красавчиком. Вот так известие дошло до Чарльза. Тот как раз передавал его Сэму, когда тому позвонил директор и сказал, что с находящимся в Цинциннати Первисом связался шериф округа Колумбиана, штат Огайо, сообщивший, что Красавчик Флойд был замечен неподалеку от того самого Ист-Ливерпула. Все сходилось на Красавчике.
Судя по всему, Красавчик, Рикетти и две девицы, сестры Бэйрд, возвращались откуда-то с Востока на Средний Запад. Вероятно, они собирались передохнуть в Ист-Ливерпуле, поскольку именно в этих краях работал Красавчик, еще когда был просто деревенским парнем Чарли Флойдом из Куксон-Хиллс, штат Оклахома. Это было задолго до того, как он, после смерти Диллинджера, стал «врагом общества номер один», приоритетом для Отдела, полного решимости расквитаться с ним за побоище в Канзас-Сити
[58], когда были убиты два агента. Для карьеры Чарли это был огромный шаг вверх, привлекший к нему всеобщее внимание, чего он вряд ли добился бы, учитывая его далеко не блестящие умственные способности. По иронии судьбы, хоть эта перестрелка сделала Флойда знаменитым, на самом деле он в ней не участвовал. Да, он убил десять, а то и больше человек, обладал незаурядной храбростью, хоть и был тупым, великолепно стрелял, мастерски владел оружием и любил славу, хоть ему и приходилось объяснять всем, что он ни за что не стал бы палить из «Томпсона» даже по полицейским и агентам Отдела, сидящим в машине.
Так или иначе, совсем неподалеку от Ист-Ливерпула, городка, раскинувшегося на северном берегу большой реки, относящегося к штату Огайо, в сорока милях к западу от Питтсбурга Чарли умудрился свалиться в кювет. Воистину, дурак всегда найдет себе на голову приключение. Никому из крутых специалистов по банкам такое и в голову не пришло бы: эти двое отправили девиц пешком в город раздобыть какое-нибудь средство передвижения, а сами остались ждать в разбитой машине. Другая ирония судьбы заключалась в том, что хоть тщеславию Чарли льстило то, что теперь он оказался на первой строчке списка директора, это также означало, что он стал знаменитым, как кинозвезда, и больше уже не мог повсюду показывать свою рожу, как прежде.
