– Так почему же итальянцы помогают нам?
– Потому что понимают, что война делает нас лучше и сильнее. Чем дольше она будет продолжаться, тем лучше и сильнее мы станем. В точности как армия во время Великой войны. Но что произошло с армией после окончания Великой войны? Она стала меньше, слабее, менее эффективной. Тем лучшим, кто в ней служил, армия наскучила, поскольку интересные сражения закончились, бюджет урезали, продвижение по службе прекратилось. И они уволились, в поисках денег и чувства собственной необходимости. Армия превратилась в сборище неудачников, дилетантов, тех, кто просто отбывает срок, в сборище людей с мелкими способностями и большими амбициями. В сборище хью клеггов со всей страны. Вот чего добиваются итальянцы: они хотят, чтобы и мы превратились в толпу скучающих неудачников и дилетантов, людей с мелкими способностями и большими амбициями. Им нужен Отдел из одних клеггов, а не свэггеров.
Глава 50
Маклин, штат Вирджиния
Наши дни
Роули ткнул большим пальцем Бракстона в ребра, заставляя брата очнуться от чудесного сна, наполненного красивыми девочками (в большом количестве), роскошными сапогами из белой змеиной кожи, обилием имеющих положение в обществе людей, почтительно величающих его «сэром», и золотым «Кадиллаком» с золотыми колпаками на колесах, золотой решеткой радиатора и золотой антенной.
– Что? Что? Что? – воскликнул Бракстон, машинально сжимая руки в похожие на кувалды кулаки, ибо тычок в ребра обыкновенно означал приближающуюся драку, а он всегда стремился нанести удар первым.
Но Роули просто протянул ему наушники, подключенные к «Стинг-рею», к которому был подключен и сам, а на жидкокристаллическом экране высвечивался номер сотового телефона Свэггера. Бракстон тотчас же натянул наушники на голову и услышал голос Свэггера, а также еще один, незнакомый.
– «Монитор», вы говорите? – спросил незнакомый голос.
– Совершенно верно.
– «Монитор» Малыша Нельсона?
– Совершенно верно.
– Это можно проверить?
– По-моему, в тех же самых записях Лебман признаёт, что за четыре тысячи долларов продал «Монитор» Джимми Смиту: как хорошо известно, этим именем назывался Нельсон. Мой дед, чью работу в ФБР мы теперь можем документально подтвердить, никогда не утверждал, что эта винтовка принадлежала Малышу, однако остальное оружие в тайнике практически наверняка это однозначно подтвердит. Два «Томпсона», ружье «Ремингтон», пистолет калибра «тридцать восемь супер» и – не в этом тайнике, но из того же источника – «Кольт» сорок пятого калибра, из которого, и это можно проверить, был убит Диллинджер. Возможно, можно будет также подтвердить происхождение другого оружия, принадлежавшего Малышу Нельсону.
– И все оружие не тронуто с тысяча девятьсот какого года?
– С тысяча девятьсот тридцать четвертого, когда все это было на первых полосах всех газет.
– Ну, – сказал голос, – продать автоматическое оружие на открытом рынке будет проблематично. Закон об огнестрельном оружии требует, чтобы все такое оружие было зарегистрировано до восемьдесят четвертого года, и больше ничего регистрироваться не будет. Но…
– Но что… Черт возьми, говори же, Марти!
– Ну… – Этот Марти вдруг стал молчаливым.
– Он сказал, где спрятано это дерьмо? – воспользовавшись паузой в телефонном разговоре, спросил Бракстон.
Кивнув, Роули черкнул записку и протянул ее брату.
– Он сказал, что разобрался с картой. Это здание – охотничий домик в горах Уошито, принадлежавший его деду, затем принадлежавший его отцу, а теперь, наверное, принадлежащий ему.
Бракстон кивнул.
– Послушай, без моих показаний ты сидел бы за решеткой, – сказал Свэггер, – и твоя махинация закончилась бы пшиком. Как профессионал ты был бы трупом. К тому же каждую ночь тебя трахали бы твои чернокожие сокамерники. Так что, полагаю, ты передо мной в долгу.
– Ну хорошо, Свэггер, хорошо. Ну, на вашем месте большинство людей передали бы эту находку в какой-нибудь музей, где по достоинству оценили бы ее историческую ценность. Этот благородный жест принес бы вам бесконечную благодарность и, если правильно составить все бумаги, был бы абсолютно законным. Насчет налогов я точно ничего не могу сказать, но, полагаю, опытный бухгалтер смог бы добиться существенных вычетов.
– Но это же сущие крохи, и ты все прекрасно понимаешь. Такой делец, как ты, не упустит возможность заработать хорошие бабки.
– Вы слишком строго обо мне судите, – сказал Марти. – Вы ко мне несправедливы.
– Продолжай.
– Ну, есть коллекционеры за рубежом. В Южной Америке, на Ближнем Востоке, в России. Люди состоятельные и алчные, которых совершенно не волнуют юридические формальности.
– То есть если б оружие попало к тебе, вместе с документальным подтверждением его происхождения, ты связался бы с кем-нибудь из этих людей – нефтяным магнатом, хозяином наркокартеля, русским бандитом… Сколько?
– Уверен, что это оружие, не тронутое с тридцать четвертого года, с достоверной историей, будет стоить не меньше трех миллионов долларов. Венцом этой партии является «Монитор». Он станет прекрасным дополнением к любой коллекции. Три миллиона, и деньги на бочку. Быстро, чисто, без ненужных бумаг. Такой товар очень ходовой. Проблема будет лишь в том, как «отмыть» деньги, но опытный финансист легко с ней справится. Тот, кто займется этим делом, должен будет обладать редким сочетанием качеств – связи, репутация в мире редкого оружия, где цены просто астрономические, плюс финансовая проницательность: опыт в перемещении крупных сумм, скрывая их происхождение и в то же время избегая кусающихся налогов. Я смогу назвать вам несколько фамилий, если вы дадите мне пару дней.
– Да, Марти, займись этим, хорошо?
– Займусь. Да, кстати, спасибо за то, что дали показания в мою пользу.
– Ты мог бы стащить золотые зубы у своей родной матери, лежащей на смертном одре, но я ни на одну секунду не верил, что ты имеешь какое-то отношение к организации убийства.
– Какой вы резкий, – сказал Марти, – какой вы резкий!
На этом Свэггер окончил разговор, после чего позвонил Мемфису. Разговор получился коротким: сообщение о своем триумфе и планах по розыску клада, не желает ли Ник присоединиться?
– Я нужен тебе только ради того, чтобы копать, – проворчал Ник.
– Совершенно верно, черт побери, – подтвердил Свэггер. – У тебя спина еще разгибается.
– Только по вторникам.
– Ничего не имею против вторника.
– Так, посмотрим… как насчет вторника, третье ноября две тысячи тридцать восьмого года?
– Записываю, – сказал Свэггер.
– Может быть, лучше сначала связаться с Министерством финансов? – предложил Ник.
