Я узнаю, что у Бетти нет семьи, которая могла бы оказать ей моральную поддержку, как делали мы, когда умер муж моей бабушки: следили, чтобы она ела, заботливо обнимали ее, держали в тепле, давали снотворное и суп. Людям свойственна физиологическая реакция на горе, и сладкий чай, который приносят человеку в шоковом состоянии, помогает поднять уровень сахара в крови до безопасного уровня. Сладкий чай помогает избежать приступов, комы и даже смерти, а падение уровня сахара в крови, как результат серьезного заболевания, горя или шока, происходит гораздо чаще, чем можно предположить. Это вовсе не обязательно связано с диабетом, а исправить подобную ситуацию очень просто. Но если вовремя не оказать человеку помощь, последствия могут оказаться катастрофическими.
Сейчас Бетти живет в своей квартире совсем одна, что объясняет ее слабое состояние здоровья и ее боли в груди лучше, чем любая аппаратура. Как и то, что она кусками заглатывает свой сухой сэндвич. Пока она говорит, ее кожа приобретает нормальный оттенок, она немного оживает и садится повыше. Я стою, слушая ее, держа ее за руку, покрытую тонкой, как бумага, кожей – почти такой же сморщенной, как мятый материал, из которого сшито ее одеяло. Бетти продолжает говорить, и ее рука трясется все меньше и меньше, пока наконец не становится спокойной и теплой.
Я не могу остаться с ней надолго. На другом конце комнаты ждет рассерженный родственник другого пациента и, перетаптываясь, пристально на меня смотрит. Мне нужно бежать обратно в реанимацию, заполнить бланк отчета и по-хорошему принять дежурство. Надо организовать обучение практикантов и проверить набор медицинских инструментов, к тому же начальник будет гадать, куда я запропастилась – он уже не раз говорил, что я перемещаюсь какими-то неизведанными путями. У меня слишком много дел.
Но я остаюсь еще на минуту, ненадолго закрываю глаза и слушаю. Бетти рассказывает замечательную историю. И если я буду слушать достаточно внимательно, я перестану видеть перед собой слабую пожилую женщину, одинокую, лежащую на больничной койке, а вместо этого передо мной появится молодая девушка в платье из парашютного шелка, танцующая со своим молодым женихом Стэном.
2
«Все, что ты можешь вообразить, – реально»
[8]Доброта – это то, что может услышать глухой и увидеть слепой.
Марк Твен
Оказывается, мой путь в медицину – это череда разных жизненных ситуаций, которые тем или иным образом на меня повлияли. Мне пятнадцать, я возвращаюсь домой из школы и обнаруживаю, что гостиная заполнена взрослыми с синдромом Дауна и прочими видами инвалидности. Среди них страдающая ожирением женщина средних лет в неоново-розовом топике, она втиснулась на сиденье рядом с моим отцом и говорит: «Я люблю тебя». На носу у моего отца плотно посажены очки, а на лице – выражение полного ужаса. Стоящий рядом с ним мужчина громко смеется, а другая женщина раскачивается взад-вперед, издавая невнятные звуки. У меня много вопросов. Но прежде чем я успеваю что-нибудь спросить, входит мама, держа в руках принадлежащий моему брату поднос с надписью «Звездные войны» – на нем стоит кувшин апельсинового лимонада, несколько стаканчиков и пачка печенья с заварным кремом.
Я знаю, что мама проходит обучение в качестве социального работника, и ее направили в частный интернат для людей с серьезными физическими ограничениями, в том числе с проявлениями трансгрессивного поведения. Я подозреваю, что она становится коммунисткой. Это вызывает трудности в их отношениях с отцом, который придерживается консервативных позиций. Все больше краснея, он старается отодвинуться от сидящей рядом женщины, которая как заезженная пластинка твердит признание в любви.
– Ох, Наташа, – говорит моя мама. – Оставь его в покое. Мой бедный муж едва дышит!
– Э… Что происходит? – спрашиваю я.
Мама разливает лимонад.
– Ну, мы заскочили домой, чтобы выпить чего-нибудь холодненького, но вообще-то мы решили поужинать все вместе.
Я прямо-таки чувствую, как мои брови ползут вверх. Я молюсь всем известным богам, чтобы никто из моих друзей не решил внезапно заскочить ко мне в гости. На тот момент я еще не примкнула к рядам социал-либералов.
В итоге все перетекает в прекрасный ужин, который меняет мой образ мышления и мои ошибочные представления о мире. К концу вечера мне становится стыдно, что я недостаточно хорошо осознавала собственные предрассудки и свое привилегированное положение. И хотя я этого пока еще не понимаю, в этот день мама учит меня, как важно, чтобы силы были равны, когда мы заботимся о других людях: «Почему считается нормой, что я знаю об их жизни все и провожу время у них дома, а они совсем ничего не знают обо мне? Это несправедливо».
Даже мой отец, который выбрался из Наташиных объятий и пошел готовить всем жареного ягненка на ужин, похоже, хорошо проводит вечер. Однако, когда наступает время уходить, Наташа отказывается садиться в микроавтобус. Требуется много времени и обещаний, что этот ужин – не последний, прежде чем она соглашается отойти от отца.
– Прости, что я люблю твоего мужа, – говорит она маме, когда они наконец уходят.
– Ничего страшного, – отвечает мама. – Я все понимаю.
Мы с отцом машем им на прощание и какое-то время стоим, не двигаясь и ничего не говоря, уставившись на пустую, тихую дорогу.
Спустя год с небольшим я решаю пойти по маминым стопам, и, прежде чем сделать выбор в пользу медицины, я начинаю ухаживать за взрослыми с трудностями в обучении и/или физическими ограничениями средней и высокой тяжести. Эта работа заставляет меня развиваться и приносит мне удовлетворение.
У Энтони нет проблем с обучением, но ему диагностировали биполярное аффективное расстройство. Я провожу много часов у него на кухне, помогая ему готовить и есть и слушая его истории о том, как ему в конце концов поставили диагноз, когда он попытался купить сразу тридцать мопедов. Из-за церебрального паралича его речь очень затруднена, поэтому мне приходится слушать внимательно, а он никогда не выказывает раздражения, если я прошу повторить. Другая жительница приюта использует интерактивную доску, управляя ей при помощи глаз: она смотрит на нужную букву и таким образом пишет слово. На тот момент говорить о технологическом прорыве было еще рано, и, хотя с техническим прогрессом связывают множество негативных ассоциаций, я часто вспоминаю о той женщине и о других людях с тяжелой инвалидностью, чьи жизни он, без сомнения, преобразил.
Энтони страдает от постоянных непроизвольных движений, и ему необходим круглосуточный уход. Его психическое здоровье очень шатко, хотя лекарства помогли стабилизировать его настроение. И, несмотря на все трудности, с которыми он сталкивается, мы смеемся, смеемся, без конца смеемся. К Энтони в гости часто приходит сестра, и меня удивляет, что эта женщина, у которой нет никаких известных мне проблем с физическим или психическим здоровьем, неизменно кажется несчастной.
