– Сегодня мы все собрались здесь, чтобы отпраздновать и приезд моего любимого сына Шахрияра, и наше освобождение из лап предателя Махабат-хана. Его преступление не прощено и не забыто. Наказание просто отложено.
Сделав паузу, правитель оглянулся вокруг и заметил недалеко от себя нервничающего Раджеша, одетого в зеленый цвет моголов и с повязкой такого же цвета на пустой глазнице. Его единственный глаз смотрел прямо в тарелку перед ним, а пальцы бессознательно вертели пуговицу.
– Но сейчас не время рассуждать о прошедших событиях и их последствиях. Главным остается будущее нашей державы.
Произнеся эти слова, падишах заметил, как Шахрияр заерзал на своем стуле. Несмотря на требования Мехруниссы перед тем, как они вышли к народу, он решил не подчеркивать еще раз, что младший сын является его официальным наследником. Сегодня не стоит говорить о таких вещах – особенно сейчас, когда его кашель ослаб и он чувствует себя гораздо лучше. Несмотря на постоянные и щедрые похвалы со стороны Мехруниссы, то, как Шахрияр исполнял возложенные на него обязанности, иногда заставляло Джахангира усомниться в том, что у сына хватит мозгов и способностей вести страну по пути процветания после того, как тот унаследует его трон. Эти его сомнения усугубились после того, как некоторые из вновь прибывших чиновников осторожно рассказали ему о нерешительности Шахрияра, проявленной им в то время, когда падишах находился в Кашмире в руках Махабат-хана.
Кроме того, хотя Джахангир и не говорил ничего Мехруниссе, он стал задумываться, не примириться ли ему с Хуррамом, так же как его собственный отец примирился с ним после его многолетнего неповиновения. Слова Дара Шукоха заставили его задуматься… осознать, что ошибки были совершены обеими сторонами. Его прошлая любовь к Хурраму начала постепенно восстанавливаться: он вспомнил, в какое благоприятное время родился сын… каким смелым воином и лидером он был… и как доказал, насколько он достойнее великой династии, основанной Бабуром, чем его более послушный, но менее одаренный брат Шахрияр. Падишах мог продолжать обманывать себя, но время неумолимо…
Легкое покашливание одного из военных вернуло Джахангира к действительности и к тому, что он собирался сказать перед тем, как погрузился в грезы.
– Я верю в то, что мы вступаем в золотую эру, – снова заговорил он. – Наши внутренние враги уничтожены, а враги внешние боятся приближаться к нашим границам. Мир и процветание ждут жителей нашей державы. Именно об этом я хотел сказать вам сегодня. И вот еще что… В вашем присутствии я хочу воздать должное своей жене, Мехруниссе, которая столько сделала для того, чтобы мы могли оказаться сейчас здесь, перед вами. Не так часто женщины принимают активное участие в происходящем за пределами домашнего очага, но она помогает мне во всем, за что я ей благодарен. – Зиндербат моголы! – крикнул Джахангир, вскинув руки вверх. – Да здравствует держава Моголов!
– Зиндербат падишах Джахангир! Да здравствует падишах Джахангир! – немедленно подхватила толпа.
Люди неистовствовали, пока он занимал свое место на троне, и это напомнило ему его первое явление народу в качестве падишаха на балконе-джароке в крепости Агра много лет назад. Как же далеко вперед он ушел! Как много и хорошего, и плохого пришлось ему испытать… И как многое еще предстоит сделать, чтобы полностью выполнить данную тогда клятву быть достойным своего отца Акбара!
Неожиданно внимание правителя привлек запах жареного мяса. Слуга поставил перед ним оленину, украшенную рубиново-красными зернами граната, и Джахангир стал есть с давно забытым удовольствием.
Спустя три часа Мехрунисса поднялась с кровати, на которой они медленно и не торопясь, не забывая о слабом теле Джахангира, занимались любовью, что случилось впервые за несколько недель, под доносившиеся с улицы звуки попойки, в которую превратилось торжество. После этого она, как и всегда, приготовила для мужа розовую воду с опиумом, которую он медленно выпил, прежде чем погрузиться в сон с довольной улыбкой на лице. Сама Мехрунисса прилегла рядом. Вскоре после этого она, кутаясь в шелковый халат, стала рассматривать своего супруга. Его хвалебная речь – которую он на этот раз не репетировал с ней – глубоко ее тронула. У них еще много лет впереди, и с ее помощью он станет Величайшим. А потом… что ж, когда на трон усядется Шахрияр – а Мехрунисса проследит, чтобы именно так и случилось, – она все равно будет самым могущественным человеком в стране. Шахрияра нельзя назвать светочем разума, и с помощью Ладили она быстро вылепит из него то, что ей будет нужно. А что касается Хуррама и душки Арджуманд – она сама решит их судьбу и судьбу их сыновей, двое из которых спят сейчас на другой половине шатра…
С головой, полной приятных мыслей, Мехрунисса отвернулась от мужа, а потом встала и пошла на собственное, отгороженное от всех спальное место.
– Хакимов! Срочно!
Услышав крик, Мехрунисса села на кровати. Не успела она этого сделать, как служанка распахнула полог, висевший вокруг ее ложа.
– Госпожа, скорее! – закричала она. – Падишах… Ему плохо!
Правительница встала, накинула зеленый халат поверх ночной рубашки и бросилась на половину Джахангира. Тот лежал на кровати, и в углу его рта виднелась струйка рвотной массы. Здесь же уже были хаким и слуга Джахангира, который до переполоха спал рядом с ним.
– Некоторое время назад я услышал, как он закашлялся, но потом все стихло. А когда я посмотрел на него – я делаю это каждый час, – то увидел его вот таким, – рассказывал этот слуга.
Хаким поднял глаза и увидел Мехруниссу.
– Падишах умер, госпожа, – сказал он без всяких предисловий. – По-видимому, его вырвало, он пытался откашляться, а потом задохнулся. Я уже ничего не могу сделать.
Мехруниссу затрясло. Джахангир умер… Умер мужчина, который не предал ее ни разу в жизни, для которого она всегда была желанна, который никогда не оставлял ее и внимательно относился к ее мыслям и желаниям… Когда она опустилась на колени и коснулась его холодеющего лица тыльной стороной пальцев, по ее щекам побежали слезы – от шока, от осознания потери, от любви. На несколько минут она полностью отдалась своему горю и слезам, а потом ее сознание пронзила мысль. Что же будет? Джахангир покинул ее, хотя и не по своей воле. Теперь ей опять придется бороться за себя и за свое положение при дворе. Тыльной стороной руки женщина смахнула слезы, после чего встала, взяла себя в руки и негромко распорядилась:
– Позовите Шахрияра и Ладили.
Через пару минут появилась молодая пара – оба с заспанными глазами, в которых читались замешательство и тревога.
– Как видите, падишах мертв, – произнесла Мехрунисса. – Шахрияр, если ты хочешь править после него, вы оба должны делать так, как я велю.
Глава 24. Погребальный кортеж
– Шах Шуджа, держи меч вверх, иначе никогда не станешь хорошим бойцом. Попробуй парировать мою атаку.
Голос Хуррама гулко отдавался в одном из самых больших помещений дворца-крепости Бурханпур. Шахзаде улыбнулся, наблюдая, как одиннадцатилетний сын безуспешно пытается отбить его затупленный меч, а потом вдруг почувствовал, что кто-то вошел в комнату у него за спиной. Повернувшись, он увидел одного из своих горчи.
