Собрав вокруг себя командиров, как и он, приготовившихся к битве, Хуррам обратился к ним с короткой речью:
– Знайте одно: сегодня решающий день в моей жизни. К концу этого дня с вашей помощью я или получу трон и спасу своих любимых сыновей, или погибну, пытаясь сделать это. Но я знаю, что вместе с вами добьюсь победы. А когда это произойдет, все вы получите роскошные подарки из сокровищниц Лахора и конфискованные земли сторонников моего единокровного брата. Помните, наш план очень прост. Как только мы услышим, что пушки Асаф-хана открыли огонь по частоколам через реку Рави, мы и люди Махабат-хана – а его гонцы уже сообщили мне, что он благополучно переправился через реку выше по течению, – одновременно начнем наступление на частоколы с противоположных сторон.
Через несколько минут Хуррам услышал канонаду орудий Асаф-хана. Вслед за четырьмя телохранителями, каждый из которых держал в руках большое темно-зеленое знамя, и четырьмя трубачами, дувшими в свои длинные медные инструменты, шахзаде тронул гнедую лошадь во главе отряда своих людей. Скоро он уже быстрой рысью двигался по ничем не защищенной, растрескавшейся от жары, грязи, покрывавшей речной берег. Сердце его билось быстрее, чем обычно, когда он шел на битву, и шахзаде чувствовал, что ему сложно полностью сосредоточиться на предстоящем бое. Хуррам постоянно возвращался мыслями к тому, где во дворце он найдет своих сыновей, если сможет в него войти.
Зная, что необходимо сосредоточиться на настоящем, а не мечтать о будущем, если только он хочет благополучно дойти и довести своих людей до цели, шахзаде слегка натянул поводья, а затем постарался взглядом проникнуть сквозь дым, поднятый пушками Асаф-хана и ответной стрельбой пушек Шахрияра. Дворец, окруженный частоколами, находился не более чем в полумиле от Хуррама. Однако люди Шахрияра разрушили практически все дома и здания между тем местом, где сейчас находились войска его старшего брата, и собственными позициями, чтобы улучшить обзор для стрельбы. Горы мусора, оставшегося от разрушенных зданий, который не убрали, значительно замедлят ход конницы, и многие всадники погибнут еще до того, как доберутся до частоколов, с беспокойством подумал Хуррам. Но если они спешатся и последние восемьсот ярдов преодолеют в пешем строю, то эти горы превратятся в хорошую защиту.
Развернув лошадь, Хуррам приказал первым рядам своих людей спешиться. Оставив по одному человеку на каждые шесть лошадей, дабы следить за ними, он повел остальных, согнувшихся вдвое, от одной кучи мусора к другой. Прежде чем они успели пройти десятую часть расстояния, люди Шахрияра обнаружили их и открыли по ним огонь прямой наводкой из пушек и ружей. Хуррам бросился за остатки стены одного из разрушенных домов. Расположившись там, он увидел, как один из его людей, прятавшийся за мусором недалеко от него, вдруг обмяк, пораженный, по-видимому, срикошетившей пулей, так как спереди он был закрыт со всех сторон. Махнув затянутой в перчатку рукой своим людям, чтобы те следовали за ним – что они тут же храбро сделали, – Хуррам опять побежал вперед, скрываясь за грудами обломков и двигаясь зигзагами, чтобы затруднить противнику прицел.
К тому времени, когда шахзаде вновь остановился, чтобы передохнуть за стволом дерева ниим, сломанного пушечным ядром, он успел пробежать ярдов шестьсот в свисте стрел и пуль, летевших вокруг него. Почувствовав на левой щеке струйку, как ему показалось, пота, шахзаде вытер ее кремовым шарфом и увидел, что ткань окрасилась в красный цвет. Сняв перчатку, Хуррам ощупал лицо и обнаружил рану рядом с левым ухом, но она оказалась совсем незначительной – простая царапина, нанесенная куском каменной кладки, отбитым то ли ядром, то ли ружейной пулей. Выглянув из-за ствола, Хуррам увидел, что на оставшемся отрезке пути до частокола нет больше никаких укрытий. Сам палисад был около четырех футов в высоту, но в некоторых местах он оказался сильно поврежден ядрами пушек Асаф-хана, летевшими с противоположного берега реки Рави.
Подождав всего несколько минут, чтобы его люди смогли подтянуться к нему, Хуррам крикнул трубачам, чтобы те протрубили условный сигнал Асаф-хану, который означал, что они добрались до частокола и стрельбу надо перенести на другое место. Потом он приказал знаменосцам выше поднять зеленые полотнища и, наконец, встал, после чего, окруженный телохранителями, бросился на заграждение. И опять мимо него свистели ружейные пули, а одна из стрел попала в стальную плашку на его нагруднике и отскочила в сторону. Мгновение спустя шахзаде споткнулся о валяющийся на земле и практически не видимый в пыли кирпич и чуть не упал. Но быстро восстановив равновесие, он почти мгновенно взлетел на частокол и, подтянувшись на мускулистых руках, сначала уселся на него верхом, а потом спрыгнул на другую сторону.
Легко приземлившись на ноги, Хуррам сразу же столкнулся с высоким стрелком. Выстрелив в него и не попав, этот стрелок схватил ружье за длинное дуло и замахнулся на шахзаде прикладом, но тот качнулся на каблуках и ушел от удара, а потом воткнул свой меч прямо в выпирающий живот стрелка. Когда Хуррам выдернул окровавленный клинок, то услышал громкий звук выходящих газов. Потом он увидел еще одного воина, который приготовился напасть на него, высоко подняв вверх свою кривую саблю. Шахзаде опять попытался отклониться, но поскользнулся, вывернул колено и упал на бок. Увидев это, его противник бросился на него, готовясь нанести удар, и Хурраму пришлось откатиться в сторону. Меч воина вонзился в землю как раз в том месте, где недавно была голова шахзаде. В ответ он ударил своим мечом по ногам противника, и тот тоже упал. Затем, быстро поднявшись на колени, Хуррам изо всех сил, на которые только был способен, ударил мечом по горлу лежащего на земле воина. Хлынул поток крови, и мужчина затих навеки.
С трудом поднявшись на ноги и осмотревшись, шахзаде увидел, что его люди полностью овладели частоколом и их противники повсюду прекращают сопротивление и бегут под защиту стен дворца. А потом сквозь дым увидел перед собой зеленое знамя моголов. Это раджпуты Махабат-хана вошли за частокол с другой стороны.
– К главным воротам дворца! – крикнул Хуррам хриплым от волнения и дыма голосом и вместе со своими людьми бросился вперед со всей скоростью, на которую только был способен, ожидая каждое мгновение контратаки стрелков и лучников противника. К своему удивлению, он не увидел стрел и не услышал выстрелов. Казалось, что силы Шахрияра быстро тают. Они что, полностью деморализованы или отступают по заранее продуманному плану на подготовленные позиции или за крепостные укрепления?
На бегу Хуррам заметил на земле брошенные мечи и ружья противника. Он пробежал мимо перевернутых повозок и других защитных сооружений – за некоторыми из них оставались пушки. Пушкари и стрелки вполне могли бы расстрелять людей Хуррама прямой наводкой, но они предпочли бросить всё, не сделав ни единого выстрела. Люди Шахрияра бежали. Скоро Хуррам добрался до высоких, покрытых металлом ворот, ведущих во дворец, которые были распахнуты и которые, казалось, никто не защищал. Он победил, промелькнула у него в голове ликующая мысль. Теперь надо разыскать сыновей…
Неожиданно телохранитель, бежавший рядом с ним, пересек ему путь, пытаясь не наступить на осколок скалы, – и упал, раскинув руки, на землю. В свою очередь, изменив направление и посмотрев вниз, Хуррам увидел, что пуля попала телохранителю точно в лоб. Но у него не было времени задуматься об этом, потому что он уже вбежал в ворота.
