– Me too. I love those moments when you know you are living those days of your life you will be remembering later. The whole trick is to enjoy them while they are still here.
В его глазах было много мудрости и грусти. Он боялся мне что-то рассказывать. Говорил, я об этом напишу. Это был мальчик не из простых… Его бывшая ушла к Квентину Тарантино. Ну подумаешь, с кем не бывает.
Я приняла приглашение той девочки Жени из Донецка, которая подарила мне номер на три дня, и отправилась с ее мужем и друзьями праздновать Новый год в Тахо. Америка в этом плане прекрасна. Меньше, чем за сутки ты легко можешь перенестись из солнечного пляжа с пальмами в заснеженный горный город. Это был пятый месяц моей жизни в Калифорнии. Впервые я праздновала Новый год, по-американски начав вслух обратный отсчет с десяти вместе с остальными. Тусовка в Тахо оказалась забавной, но очень далекой от чего-то родного. Это была компания тинейджеров-украинцев, переехавших сюда подмышкой у родителей в глубоком детстве. Они знали русский и украинский, но родными эти языки не то что бы считали, поэтому все говорили на английском. Их родной язык замумифицировался в 90-х, вместе с переездом. Мне же казалось какой-то «изменой родине» говорить на английском с теми, кто понимает русский, поэтому я постоянно переключалась. В качестве единственного доказательства, что тусовка причастна к русскому Новому году был огромный салат оливье, заботливо нарубленный моей читательницей Женей. Ей не хватало родины. Даже с мужем она общалась на английском. Он понимал русский, но говорить на нем то ли не мог, то ли не хотел. Главное развлекалово этих тинейджеров – как следует нажраться. Я честно пыталась перевести времяпрепровождение в более интересный ракурс, вспомнила свои годы, проведенные в лагере, и всю ночь проводила игры, но в конце концов всё ушло туда, откуда начиналось – в нажиралово. Но, поскольку для американцев сам Новый год все равно ни черта не значит, проведя его в Тахо, я многого не теряла. Большинство идет праздновать в клубы, где в полночь устраивают тот же самый классический обратный отсчет, а затем танцуют до утра под «туц-туц».
Пришло время съезжать из комнатки мечты в доме с видом на залив. Несмотря на то что Роб, мой хиппи, друг-миллионер, еще не нашел нового жильца в ту комнату, он попросил меня ее освободить. Видимо, ему просто хотелось, чтобы я вернулась в Пало-Альто и составила компанию в его утренней рутине: бассейн, бейглы с лососем, апельсиновый сок и газета с новостями. Одна из них на днях сказала, что умер Дэвид Боуи. The Starman got back to the sky. В любом случае, так выглядит утро Роба уже не первый десяток лет. Маленький кусочек лосося он всегда отдает местной знаменитости – своему старому коту Уилсону.
– Это все, ради чего он живет, – сказал мне как-то Роб, и с тех пор у меня сложилось впечатление, что его собственный бейгл с утра – это тоже все, ради чего он живет. За свои 60 лет он ни разу не был в отношениях дольше месяца, да и были те самые отношения еще тогда, когда ему не приходилось прикрывать лысину кепкой. Не сказать, что он пытался это изменить. Одевался он еще пять лет назад в те же самые грязные джинсы и самодельные кислотные футболки, только пахло от него тогда меньше. Теперь же он совсем обленился в плане гигиены. Все, что омывает его тело, – это хлорка в том же самом бассейне. Вся Стэнфордская коммуна, донельзя озабоченная, гадает, как же выглядит его личная жизнь. И только я знаю правильный ответ – никак. Друзья, однако, еще не оставляют попытки его с кем-то свести. Он каждый раз ворчит, как старый кот, и пытается сбежать от такой заботы.
Мне же совершенно не хотелось обратно в Пало-Альто. Там стало совсем холодно. В моей комнате не было отопления. Я планировала завершать свой роман с Сан-Франциско и двигать на юг. Оставались считаные дни, и я хотела жадно вцепиться в любимый город напоследок. В каждый его перекресток, граффити, бар и проезжающего на блестящих роликах с молнией Боуи на лице и магнитолой на плече сумасшедшего. Тут телефон вновь засветился от «нового упоминания в сообществе «Goodbye Normals».
* * *
Я открываю запись в блоге:
«Меня тут Даша попросила написать ей письмо. Говорит, последнее время трудно засыпать. Говорит, одиноко. Говорит, если наутро будет в сообщениях письмо от близкого человека, то и вставать веселее.
Я расскажу тебе, как у меня тут жизнь, Даш, а вместе с тобой и другим зрячим, слышащим и чувствующим. Не только же нам с тобой бывает паршиво, пусть и у них будет от меня пара слов – им ведь тоже не все равно. Вот только пиши мне это письмо ты, в нем было бы куда больше приключений и чудес. Упс, погоди. Оказывается, все это время на кухне неспешно выкипал суп. Прямо на плиту, сука. Такие приключения. Дальше – больше. Больше, чем ничего. Ведь за те недели, что я отказываюсь считать, как со мной, так и с теми, кого я здесь знаю, случилось немного. Немного по сравнению с тобой и всеми теми, кто прямо сейчас бродит по нашему шарику в поисках себя и себе подобных. Кажется, лишь в дороге ты можешь узнать, кто ты, зато по-настоящему принять перемены можно, лишь осев на месте. Не уверен, но вроде именно это со мной сейчас и происходит. Весьма болезненный укол, я тебе скажу.
Я вижу, как люди больше не могут расслабиться. Не могут отпустить проблемы, не в силах не бояться будущего и не жалеть о прошлом. Кажется, они уже и не пытаются. Одна нога бежит вперед, другая волочится позади – и что они в такой позе с настоящим могут сделать, а? Сама ж понимаешь. А ведь все эти декорации гнетут и меня тоже. Я много думаю, даже в компании. Я прямо чувствую, как мой мозговой мотор скрипит и подло дает сбои. А за ним и все тело. У каждого ведь свой криптонит или и это я выдумала? Мне даже засыпать стало сложно. Такого не было со времен бразильской грязи в СМИ. Я как супермен, у которого отобрали плащ. Пиздец. Что я вообще морожу?
Не поверишь, но, кажется, в этом году я уже успел спалить баню. Правильнее было бы сказать, что ее спалили время и некоторые ошибки архитектора, но топил-то ее я. Топил-то я, черт возьми.
Я изрядно потолстел. С другой стороны, иначе бы уже давно замерз. В такие холода медведем быть лучше, чем гепардом. У нас же тут –20, и лишь недавно выпал снег. Помнишь, как это холодно? Черт. А девочек московских? Так вот, эти красотки даже в такой мороз способны выглядеть круто.
Чуть не забыл, у меня же теперь есть шкаф. Знаешь, каким модником я стал на первые пару недель! Бывало, выйду покурить в одной кофте, зайду домой, переоденусь в другую. Наигрался вдоволь. Отпустило.
Порой мне кажется, что все, происходившее последние три года, было не со мной. Бля буду. С кем-то очень похожим на меня, с кем-то, кем я мог бы легко стать, но только не со мной. А потом смотрю на руки и начинаю вспоминать все то, что они за это время успели потрогать. И когда я, наконец, принимаю, что конечности растут из меня, то наркоз начинает отходить, спина распрямляется, а почва под ногами крепнет.
У меня стали появляться новые друганы. Заходят в гости – новые темы, старые привычки. Круг общения изменился кардинально, перевернулся с ног на голову, и, кажется, его новички понимают меня куда больше. Но даже им я не могу сказать об этом вслух. Ведь чем больше людей считают тебя сильным, тем сложнее становится показывать слабости. Знаю, они ведь и сами догадываются, что я не железный, никто не железный, а я тем более.
