В конце концов, ведь в этом вся суть: если делаешь, что любишь, будешь делать это хорошо. А когда не любишь – как ни старайся, ничего дельного из этого не выйдет.
Дома открываю переписку:
«Я и правда немного приболел. Представляешь, по ходу магия работает. Не сильно, думаю, как раз ровно половину от твоего. Надеюсь, тебе стало пропорционально легче».
4-я ночь. 220 долларов
Мы пытались попасть с Макани в одну комнату, но ее опять выбрали быстрее меня. Ночь не шла. Это был последний день месяца, а значит, у всех закончились деньги. Мы сидим на заднем сиденье с Дианой, миленькой бразильянкой с огромной, соответствующей своей стране попой и узкой талией. Дома ее ждет парень. Бедняга и понятия не имеет, как она подрабатывает. Мы обсуждаем мужчин.
– В Бразилии у нас одни животные! – жалуется она. – Их кроме секса вообще ничего не интересует. Я потратила столько лет на поиски нормального парня, но они все как один придурки. В итоге решила, что не могу больше с этим мириться, и переехала в Штаты.
– Да, я это сразу в Рио заметила. Там заняться сексом – все равно что в картишки перекинуться. Они вливают тебе в уши всю классику самых заезженных комплиментов, и как только понимают, что оно не сработает, моментально переключаются на следующую. В Москве, кажется, всё наоборот: парни не решаются подойти к девушкам до последнего. Им надо сначала изрядно напиться, вот тогда они богатыри.
– Так оставайся здесь, в Америке. Тут самые классные мальчики. Выйдешь замуж, и всё.
– Я не знаю… Я все равно в душе русская. Мне тяжело будет с человеком, который не знает моего языка.
Я рассказываю ей, что хочу в Москву, к своему другу, что у него уже с тех пор, как мы виделись вживую, появилась девушка, но вроде как там всё несерьезно, и я не знаю, что делать. И из-за того, что бразильянка теперь знает мой секрет, мне становится легче. Мы попадаем с ней и еще одной девочкой, у которой, к слову, тоже есть парень, в комнату к молодым ребятам – американцу, корейцу и палестинцу. Они под кокаином и экстази. Такие штуки чуются за метр. «Я милого узнаю»
[95] по расширенным зрачкам. Они расслаблены до предела и, кажется, вообще забыли, в чем смысл этого заведения. Проходит десять минут, а они всё не могут решить, чего хотят. Тот, что кореец, по-видимому, их босс. Кожа лоснится от дорогих кремов. На голове кепка козырьком назад. Он явно из числа всех этих молодых ребят, работающих на Эппл или Фейсбук, которые рано добились успеха и не знают уже, на что тратить свои деньги. Все они обычно чертовски уверены в себе. Развалившись на диване, как король, он машет рукой и говорит:
– Да берите уже, какую хотите! They are on me
[96].
Палестинец, покачиваясь, пытается сфокусироваться на моих глазах:
– Ты хочешь остаться?
– Конечно хочу!
– И ты хочешь? – спрашивает он бразильянку.
– И я хочу, – послушно отвечает та, манерничая.
– Ну тогда, конечно, оставайтесь обе!
Жестом руки он приглашает нас сесть. Ура. Спасены. Хоть что-то мы сегодня заработаем.
Он сразу пытается накормить нас экстази, хочет, чтобы мы были на одной волне. В голове проскальзывает ассоциация с Бернинг Мэном… Диана после долгих уговоров «согласилась». На самом деле она просто притворилась, что размешала порошок из пилюли в стакане. Палестинец уже такой «улетевший», что даже не замечает, что пилюля продолжает целенькая лежать на столе как ни в чем не бывало за стаканом колы.
Третья девочка, севшая рядом с американцем, ему вскоре наскучила. Он попросил ее уйти и решил отнять меня у палестинца. Американец этот был на удивление симпатичный. Прямо очень симпатичный. Прямо слишком симпатичный, чтобы платить за мою компанию. Даже не по себе как-то. Мы стали болтать, и через какое-то время он предложил мне то единственное, от чего я не могу отказаться. То, что везет маленькая лошадка, что стоит слишком много денег.
– А он прямо чистый-чистый? – спрашиваю я трезвого корейца.
– Самый чистый, какой можно найти. Он хорош. Поверь мне, – кивает головой кореец в кепке.
И я не удержалась. Результат был моментальный. Теплая волна наслаждения пробежала по телу, воздух стал нежным, мягким. Меня охватила эйфория… Я снова чувствовала сладкую уверенность в себе и ту абсолютную любовь ко всему живому, которую, наверное, испытывал Иисус. Я владею ситуацией. Я контролирую всё вокруг. Я выше всего, что здесь происходит. Мой белый друг работает как «Феликс Фелицис»: он дарит чувство, что вся удача мира на твоей стороне.
Поскольку американец был и под экстази, и под кокаином, его просто сносило любовью и желанием. Он рассказывал мне взахлёб про то, как мечтает завести семью, про своих друзей, родителей, сыпал комплиментами направо и налево. Я понимала, что сейчас ему легче всего быть искренним и что сейчас он действительно говорит, что думает. И в этой канители фальши и лжи, в которую нас засосало, я предложила ему пожать друг другу руки и пообещать, что с этого момента мы, как в суде, будем говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Он посмотрел на меня многозначительно и крепко пожал руку.
Парень оказался невероятным джентльменом. Даже когда я выходила в туалет, он хотел провожать меня до двери на руках, буквально нес, как невесту, по коридору, чтобы со мной на пути ничего не случилось. В тот момент он был мной совершенно ослеплен.
Мы пьем колу, обсуждаем музыку. Периодически я забываю дышать и делаю большие вдохи, когда вспоминаю. Тело горит. Сердцебиение повышается. Спустя какое-то время я понимаю, что опять начинаю играть челюстью. Кажется, я перебрала. Даже он замечает, что я двигаю челюстью, и говорит: «Как это мило». Это последствия кокаина. Хочется вечно шевелить, особенно когда действие подходит к концу. Я понимаю, что нужно продолжать, иначе, если меня попустит сейчас, будет не здорово. В итоге к трем утра я искусала себе все щеки, сама того не заметив. Так странно, когда ты своей челюсти не хозяин. Держишь ее уже рукой, как ребенка, отслеживаешь, а она не слушается. Поймёт это только тот, кто пробовал, и хорошо, если завязал.
Когда я вернулась из туалета, Диана уже целовалась с палестинцем. Он был толстый и полулысый. Думаю, она это делала ради чаевых.
– Никогда не целуйся ради чаевых, – сказала мне еще в первую ночь одна из девочек. – Поверь, за поцелуй тебе никто ни копейки не добавит. Наоборот. Ты поддалась, сломала интригу, значит, они выиграли. Это всё, что им нужно.
К корейцу потом тоже присоединилась девочка. Брюнетка с кошачьими глазами, напоминающая Милу Кунис. Она употребила решительно всё, что у них было, и стала целоваться с корейцем. Я наблюдала, как его руки, на одной из которых свадебное кольцо, сжимают ее попу в узкой кожаной юбке.
