Даша:
:) мне очень приятно, что тебе интересны мои тексты.
Макс:
очень интересны
блин, теперь ждать общей премьеры?
Даша:
Я не знаю. Но, если ты сказал, что тебе знакомо это чувство, значит, ты меня понимаешь. Я хочу тебя порадовать, но это не та радость, от которой будет приятно мне самой.
Макс:
хорошо, я понял
Даша:
Спасибо.
Добрых снов, Максим.:)
Макс:
Даша, и тебе
На следующий день, чуть не вырвав клочья волос из головы, я все-таки опубликовала историю. Мне тут же пришло сообщение.
Макс:
О, да, детка, с премьерой!
Даша:
СПАСИБО
Даша:
ну все, можешь читать, что уж)
Макс:
я перед сном треть прочитал, и всю ночь мне снились эти люди.
Даша, ты Керуак с сиськами
Даша:
я так засмеялась, что люди в кафе на меня оглянулись
Макс:
его «на дороге» просто сосет по сравнению с тем, что я вчера прочитал
Если учесть, что с его подачи группа «Бродяги Дхармы» получила свое название и что он читал все книги Керуака и котировал его творчество очень высоко, это был комплимент на уровне премии «Оскар».
Макс:
я тебе потом еще добавлю меда при встрече.
Даша:
как хорошо, что ты в этом городе есть.
Макс:
ну, помимо всего прекрасного, нашел парочку опечаток, показать?
И он выдал мне весь текст с обведенными ошибками, а после помог добавить в рассказ короткие видео, оживляющие всю историю. Весь следующий день мы провели вместе. Он увез меня на своем горе-мопеде, который мог разогнаться всего до 50 километров в час, на лиман, где мы оказались наедине с природой. На минуту мне показалось, что мы где-то на Бали. Закат отражался в воде, разливаясь всеми красками. Мы с Максом, два странных существа, не спеша изучали друг друга, рассказывая истории своей жизни, делясь чувствами, которые пробуждал в нас мир.
С наступлением темноты мы унеслись к морю. Меня поразило, как легко можно вот так взять и оказаться у моря в этом городе. У каждого человека должно быть право на море.
Город засыпал, вдалеке горели огни последнего оставшегося в живых кафе. Ветер играл его брезентовой белой стенкой и стучал железными кольцами о крепление. Я приметила высокую лестницу посередине пляжа – она вела на горку, которая сейчас, конечно, была закрыта.
– Полезли? – предложила я.
– Но она же закрыта.
– Да, но мы можем пролезть мимо двери, вся лестница сделана из железных перегородок. Смотри.
Я подтянулась и полезла по перилам вдоль лестницы, пока не поднялась выше двери, и тогда перепрыгнула. Макс полез за мной, и вскоре мы сидели на этой вышке. Ветер сдувал нас. Макс отдал мне свою красную кофту и обнял бесконечно длинной рукой. Я легко умещалась под ней вся. Вдалеке мигали огоньки далеких кораблей.
– Тебе никогда не хотелось на корабль? – спросила я его. – Живешь себе отдельно от человечества, в команде одних и тех же людей, и плывешь под звездным небом в неизвестность…
– Я бы лучше тогда сразу улетел в космос на ракете. Там к звездам поближе будет.
– Ты не смотрел фильм «Рок-волна» – об английском пиратском радио, которое правительство не могло поймать, потому что они все время перемещались по морю на огромном судне?
– Смотрел.
– А вырезанную сцену о смысле жизни?
– Нет.
– Там была вырезанная сцена, которая несет больше смысла, чем весь этот фильм. В ней их главный радиоведущий возвращается обратно на судно из своего путешествия вокруг света, на которое ушло несколько лет. Он сидит на палубе с юным пацаном, который приехал туда, чтобы найти своего отца. Этот парень спрашивает, почему он уехал и почему вернулся, и мужчина отвечает, что отправился в путешествие на поиски смысла жизни. Он рассказывает, как пересек три континента, употреблял наркотики, сделанные из почек животных, о которых даже не слышал, но смысла так и не нашел. Пока одним вечером в Гватемале он не нашел себя в крохотном баре на пляже, провожая взглядом красотку, которая шла искупнуться, и подумал: «Странно, у меня есть деньги, девушки, наркотики, время в моих руках – делай что душе угодно, но я все еще не нашел, что искал». И тут он заметил старого гватемальца с лицом, исполосованным морщинами, – тот пересек бар и подошел к музыкальному автомату в углу. Он бросил монетку, нажал три кнопки… Дальше они, словно безумные, танцуют втроем с этим гватемальцем и мокрой после океана девочкой под «Роллинг Стоунз», и мужчина говорит, что на следующий день он купил билет домой. «Видишь ли, сынок, единственное, что имеет смысл в этом чокнутом мире, – это рок-н-ролл. И я был дураком, когда думал, что могу оставить это все позади…»
– Ты тоже не можешь оставить это все позади?
Не помню, что я тогда ответила. Мне и сейчас ответить нечего. Кто его знает, чем все это закончится.
Насмотревшись на звезды, мы стали обсуждать астрологию и знаки Зодиака, в которых оба хорошо разбирались, и поняли, что являемся полными противоположностями друг другу. Он – огонь, я – вода. С него зодиакальный круг начинался, на мне заканчивался. Он был тем, кто кидает семя в землю, зарождая жизнь. Но каждое семя, которое он сажал, многократно умножалось, и ему не давали времени увидеть, как это семя растет, поскольку все, что он сажал, создавало еще больше того, что нужно посадить. Я же в этой жизни играла роль того, кто должен собрать всю печаль человека и возвратить ее Богу. Мы были самыми яркими представителями своих знаков, и оба относились к своей задаче как к миссии, где у каждого был свой крест: он не мог остановиться на одном, а я не могла быть понятой
[104]. Между нами была пропасть длиной в весь зодиакальный круг – мы максимально отличались друг от друга по своей природе. И все же между началом и концом есть что-то общее. На этом самом замыкании круга мы крепко сжали руки друг друга. И вся жизнь текла по нам. Пока мы болтали, на улице стало прохладно. Майская ночь шептала на нас легким ветерком с запахом акаций. Макс довез меня до железных ворот в мой двор, и пришло время прощаться. Мне ужасно хотелось позвать его к себе, но ему там было бы совершенно негде спать. Тем более что мне хотелось остаться с ним наедине, а не в компании еще трех человек, спящих на одной постели.
