Притом что мы были детьми противоположных стихий, воды и воздуха, и имели большую разницу в возрасте, я испытывала необъяснимое чувство, что мы родные люди. Это чувство меня озадачило. Помню, как постучалась к нему в дверь с вопросом… Ко мне тогда было столько публичного внимания, что в лучах этой популярности я окончательно оборзела и напрямую спросила его:
– Тебе не кажется, что мы уже друг друга знали?
– Кажется.
Три ночи подряд мы спали в одной кровати, разговаривая до рассвета, и на третью наконец поцеловались. Прошло уже очень много времени, прежде чем он самым галантным образом, будто приглашая на прогулку, предложил мне переспать. Это был первый парень в моей жизни, который ПРЕДЛАГАЛ переспать словами, а не действием. Конечно, я его хотела, но в тот момент вспомнила, что после последних печальных опытов пообещала себе не спать с мужчинами, которые мне действительно нравятся, сразу. Уж тем более если они хотят сначала об этом поговорить.
Наступил его последний день в Москве, он снова уезжал в горы на месяц. Мы провожали вечер в компании друзей Димы Иуанова, и я таила надежду, что, раз это наша последняя ночь, мы снова проведем ее вместе. Мне хотелось надышаться им, хоть я и понимала, что это невозможно. Я снова хваталась за мужчину, как за наркотик. Федя собирался ночевать у друга, живущего рядом с трассой М4. В пять утра он должен был выйти из дома и поехать стопом к Эльбрусу. Я хотела переночевать с ним, но он вежливо отказал. Я молча кивнула, но его «Не думаю, что это хорошая идея» полоснуло меня ножом по сердцу, и я старалась избегать весь оставшийся вечер ситуаций, в которых мы могли бы остаться наедине. Мне не хотелось, чтобы он видел, что задел меня. Федя же специально наворачивал вокруг меня круги, не понимая, что произошло, но безуспешно. В конце концов пришла пора ему уезжать. Он прощался с каждым по очереди и, пожав руки всем ребятам, подошел ко мне. По классике жанра на нем висело два рюкзака: один спереди, другой сзади. Я боялась смотреть ему в глаза. Мне казалось, что от его взгляда я окончательно окаменею.
– Ну, пока! – сказал он со своей житейской улыбкой.
– Береги себя.
– Спасибо. Ты тоже. Еще увидимся.
– Ты так думаешь? – я подняла взгляд.
– Уверен, – ответил он и улыбнулся.
После того, как он ушел, я не могла найти себе места до самого момента, когда все разошлись. Мы с Димкой стояли под землей на «Маяковской», я положила голову ему на плечо и заплакала. Он крепко обнял меня и засмеялся:
– Вот это да-а! Даша Пахтусова плачет из-за двадцатилетнего пацана! Вот в это я бы никогда не поверил!
Я и сама бы не поверила.
Федя уехал в горы, а я – в город под названием Санкт-Петербург, чтобы провести там творческую встречу и просто пожить. Здесь я подружилась с мальчиком по имени Тимур, художником из Тирасполя и любовником моей волшебной Каролины, с которой мы познакомились в Одессе. И девочкой по имени Влада. Она была писательницей, путешественницей и той еще ебанько. Она сразу просекла, на какой козе ко мне нужно подъезжать и скороговоркой выпалила про себя совершенно дикие факты, после которых мое внимание однозначно будет захвачено.
– Собираюсь скоро поехать в Южную Америку на полгода, там может быть встречусь со своей бывшей любовницей, Мадлен, она из Франции, да, а ещё я заканчиваю свою книгу, я её уже шесть лет пишу. Вот татуировку на руке набила, как у главной героини, чтобы однажды обязательно эту книжку издать.
Ну ты понял идею. Вместе с Тимуром и Владой мы продолжили летний режим «видели ночь, гуляли всю ночь до утра», когда подошло время встречи. Мы бегали как сумасшедшие и готовились, а меня начинала брать уже знакомая паника. Я боялась людей. Мне казалось какой-то шуткой, что они пришли слушать меня.
Встреча прошла на славу, и после я решила устроить афтерпати в своем стиле и пригласила всех петь с нами песни на крыше и встречать рассвет. Думала, пойдет человек двадцать, а пошли все… Помню, как хозяин Невского 24 (того клуба, где я выступала) хихикая с сигаретой в зубах снимал на видео, как из арки выходит огромный поток людей, оживленно болтая и смеясь и топает за мной и пацанами. Это было самое массовое залезание на крыши, что я видела в своей жизни. Мы лезли по трубам. Парни страховали девушек, мое сердце грелось от этой картины. Довольно скоро за нами пришли все, кому не лень: и местные охранники, и менты, и кто-то еще из властей, чьих чинов я не знаю. Лезть за нами по трубам они, конечно, не собирались, и в итоге уселись на лавочку нас сторожить. Наверное, у них бы глаза на лоб полезли, увидь они, сколько нас там было. Мы, в свою очередь, засели в огромный казачий круг, откупорили вино и стали сценическим шепотом рассказывать, какие дороги кого сюда привели. Люди переползали из круга друг к другу с криками: «Ты тоже из …?! Бра-а-ат!!» С сорванным голосом, я молча сидела и радовалась. Ведь именно этого я и хотела от встречи. У меня уже не было никакого желания сиять под нефритовым светом. Я хотела, чтобы свои встретили своих, провести этот мост между человеческими сердцами и раствориться. Когда мы работали слаженно, как команда, где кто-то стоял на стрёме, кто-то пел, кто-то делился сигаретами, кто-то своим самым потаённым, я поняла, что мне это удалось. Год назад я искала интересные страницы у людей «в контакте», лишь бы найти своих. И хоть мне самой была противна «фейковость» данного процесса, я делала это от безысходности. Людям на этой крыше не придется заниматься такой херней. Они встретили своих живьём.
В шесть утра, когда толстые менты устали поджидать нас у дома, мы спустились. Мой друг практически нёс меня на руках. Не потому что я хотела спать или была пьяна, а потому что я была энергетически опустошена. В такие моменты, даже если ты не веришь ни в какую энергию, внезапное отсутствие таковой внутри тебя заставляет в нее поверить.
Следующий день был каким-то жестким отходняком. У меня трещала голова. Я терялась в собственных ногах. Из ниоткуда к нам присоединились две семнадцатилетние девочки. На руке у одной из них была набита солидная татуха, что, как сказал Тимур, должно свидетельствовать о том, что у человека есть своя точка зрения. Однако девочки молчали и передвигались за нами как призраки. Я ненавижу такой расклад. Немые свидетели. Я опять чувствовала себя как на сцене. Если бы мы играли в «Мафию», я бы отстреливала их как молчунов в первую очередь. Мне нужен был отдых, а не две пары лишних глаз. В итоге я отказалась от всей намечающейся программы «дня здоровья» на каком-то там пляже, оставив Тимура развлекаться с юными рыбками. Сама же я натянула рваные шорты хиппаря-соседа, чей-то подаренный мне прошлой ночью мужской балахон и направилась куда подальше.
Я думала о том, что никому не хочу больше позволять себя «сосать». Не хочу больше ставить хештеги, подбирать картинки, песенки, слова. Всё ради того, чтобы кончить на всех в экран, и уйти опустошенным. «Спустить». Я больше не хочу «спускать». Я хочу, чтобы моё оставалось моим, и никуда от меня не девалось. Две недели меня не по-детски крыло. Я всё думала о том, что же дальше делать: рубить эту связь или оставлять?..
