4
Обливай своё тело маслом
И танцуй, дорогая Дэни,
На шесте, что отлит из реалий
И чужих общепринятых мнений!
Ты вскружила им головы, Дэни,
Обнажив перед ними душу,
Так и смотрят они сквозь экраны,
А с тобой станцевать – дюжат.
Ну и пусть! Не нужны тебе массы,
Что застыли с открытыми ртами,
Ты уже здесь живешь не напрасно,
А они лишь мечтают годами.
И танцуй, дорогая Дэни!
Даже если глаза со слезами.
Ты же знаешь, когда одиноко,
Где-то есть тот, кто будет с нами.
Анастасия Сысоева Из Крыма в московскую больницу
17 августа 2016
Жизнь – это цикличность. Все идет по кругу. Группе исполнялся год, в ней было десять тысяч человек, и я снова оказалась в той же больнице с операцией на том же глазу, но уже совсем с другой проблемой. Когда из двадцати имеющихся палат медсестра проводила меня в ту же самую палату, я уже знала, на какую койку укажет ее рука. Даже если ты самый последний не верующий ни во что осел, в такой ситуации намек поймет каждый. Я сидела на накрахмаленном белье и беспомощно смеялась. Креативщики сверху хотели, чтобы я поставила все на паузу и оценила, что за этот год произошло. Настало время собирать камни. Гуляя по темному коридору под тусклым белым светом, оставшись наедине с самой собой, я думала о том, что больница – это не место, а состояние души. Это момент, когда человеку дается привилегия взять паузу и все переварить. Я вышла из нее, расставив приоритеты, отделив зерна от плевел.
* * *
Запись в дневнике:
12 августа 2016
Мы поднимаемся на тот же самый балкон, где сидели вместе впервые четыре года назад, и сочиняем на ходу песни, махаясь гитарой. Мы не виделись слишком долго… Мой друг Лис стал теперь серьёзным парнем с работой, домом и почти женой. По выходным батут, вейк и прочее дорогое развлекалово на пару часов, чтобы сгладить как-то банальность будних дней. Он больше не играет на гитаре и не носит бейсбольную биту в рюкзаке. Лис появлялся в моей жизни все реже, но не менее метко. Он будто приходил в нее, чтобы подвести черту под тем, что я натворила за то время, пока мы не виделись. Мы смотрели на уходящее за крыши домов солнце, когда он по обычаю включил ледяной душ подытогов:
– Ты осознаешь, что с каждым годом у тебя все меньше шансов кого-то найти?
Я улыбаюсь, обнимаю коленки и всматриваюсь в город. Вот она, та крыша напротив, с которой началась вся эта долгая история.
– Ты же все знаешь. Что мне тебе на это ответить?
– Нет, я не чтобы подъебать. Просто от каждого следующего, с собственным опытом, ты ждешь большего. Лучших качеств всех предыдущих. Все больше критериев – все меньше шансов.
– Я знаю.
– И что тогда?
– Я не знаю… Верить?
* * *
И я верила. Верила и переписывалась с Федей, который, на удивление, не забыл про меня, когда уехал. Напротив, он писал мне почти каждый вечер и отправлял длинные голосовые сообщения со всеми своими эмоциями и переживаниями. Он рассказывал про все, что его окружало и чем он занимался. Про то, как организовать переправу через реку, как они организовали эту переправу плохо и половине людей пришлось плюхаться в горную реку. Про то, что жизнь в горах невероятно спокойная, и про то, что горы для людей, у которых большие души, и что альпсборы могут пойти к чертям, если погода не даст окно на восхождение. Иногда он выходил гулять под звездами, и я рассказывала ему, где какие созвездия. И вот он наконец вернулся домой, переполненный впечатлениями, и, несмотря на температуру после ночевок под дождем на трассе, сразу предложил встретиться.
Я в то время продолжала пользоваться своей популярностью и за день до этого в качестве подарков от читателей получила массаж, кожаный блокнот из Индии и три сочных косяка с травой, выращенной дома одной заботливой девочкой, которая с любовью приправила их ближе к фильтру шоколадным табаком и обвязала красной ленточкой.
Мы снова отправились на крышу, только на этот раз в самом центре Москвы и с другим парнем, тем славным альпинистом Денисом Кудрявцевым. Сам Денис тоже только что вернулся из Крыма, где жил на одной заброшенной киностудии Ялты вместе с Настей Сысоевой и Максом Липатовым. Сама не знаю, как он их нашел, но такие переплетения судеб мне никогда не казались случайными. Крыша, припасенная Федей, была роскошнее всех прежних – с нее открывался вид на всю летнюю Москву с небом, окрашенным в разные оттенки оранжевого. Мы раскурили косячок и снова унеслись с Волчком в какие-то совершенно космические беседы, переплетясь ногами, чтобы не улететь. Денис же не совсем понимал, о чем мы, ибо был парнем более конкретным, земным и далеким от всякой эзотерики. На этой крыше он скрывался от дня рождения бабушки своей девушки и слезно просил, чтобы мы не выкладывали никаких фото- графий.
– Зачем быть с девушкой, от которой хочешь скрываться? – спросила я его. – Разве то, что ты не хочешь быть с ней рядом сейчас, не есть знак того, что ты не хочешь быть с ней рядом вообще?
Не помню, что он мне тогда ответил. Более того, сам Денис тоже этого не помнит. Спустя два года, когда я буду дописывать книгу, я снова задам ему этот вопрос. Он впадет в ступор, многозначительно затушит бычок и глотнет вина. К тому моменту он уже будет помолвлен с Сысоевой Настей, от которой еще никогда не хотел скрыться.
Наступала ночь, и Федя пригласил меня остаться у него. Мне безумно хотелось пойти, но был один нюанс: я постирала все вещи, и на мне не было трусов. Более нелепой причины и не придумаешь. Я до последнего не знала, как в этом признаться, а он не мог понять, в чем, собственно, проблема. Не найдя в себе сил рассказать, я согласилась, подумав, что решу это проблему потом.
* * *
Из воспоминаний Феди:
Мы покурили второй раз дома и начали тихо болтать на кухне. Мы говорили какое-то время, перескакивая с одного на другое, а потом вдруг поняли, что произносим вслух лишь короткие фразы, но между нами такая связь, что диалог происходит в сознании. Нам не нужны были слова, чтобы друг друга понимать. Я не знаю, как это объяснить, просто помню чувство коннекта и того, насколько мощным был поток мыслей. Я визуализировал его, стал выхватывать мысли, говорить их тебе и сразу снова забывать. Отвечала и ты, но потом тоже теряла мысль. В какой-то момент мы сползли на пол и лежали в тишине еще какое-то время, когда ты спросила меня: «О чём ты думаешь?» А я до этого прочитал несколько твоих историй и знал, что ты задаешь такой вопрос только тем парням, которые тебе нравятся. И подумал «Ни хрена себе, это шо, я ей нравлюсь, что ль?» И с одной стороны, нам было так клёво, а с другой – меня уже дико кружило. И я сказал: «Пойдем в спальню, посмотрим, как кружит там».
