Я купила билет до Мексики за десять тысяч рублей, забив на изначальную идею найти корабль. Я хотела поскорее убраться с этого острова.
Пока самолет взлетал, я размышляла, почему Куба вызвала у меня такую аллергическую реакцию. Мурашками по спине, как шпион, в сознание прокралась мысль: что, если дело было не в Кубе? Что, если дело во мне? Может быть, я просто старею?
Часть 12
Спрятанная в Мексике
– Знаешь интересные истории, приятель?
– Да. Думаю, да. Рассказать самую грустную? В детстве мы с братом хотели собаку, и наш отец купил борзую, старую. Борзая – собака для бегов. Всю жизнь она бегала кругами за куском войлока в виде кролика. Как-то мы пошли в парк. Отец предупреждал нас, что она очень быстрая, но мы не смогли устоять. Мой брат спустил ее с поводка, и в тот же момент собака заметила кошку. Видимо, она была похожа на тот кусок войлока. И вот собака побежала… И это было прекрасно… Пока, наконец, она не поймала добычу. И, ко всеобщему ужасу, она убила эту кошку, разорвала на куски. А потом просто села там в замешательстве. Собака провела всю жизнь, пытаясь поймать эту вещь, а теперь не представляла, что делать.
Мир Дикого Запада
Мексика – идеальное сочетание комфортных Штатов и дикой Центральной Америки. Тут есть все, что и в Штатах, только меньше правил и напряга. Плюс вся территория у Карибского моря радует кристально чистой водой, роскошными рифами, всеми видами водного спорта, пещерами, джунглями и встречающимися только в Мексике особенными пещерами – сенотами.
На парковке аэропорта меня уже ждал Анвар, друг Паши Мастерова. Я вписала Пашу в коммуне Пало-Альто. Паша вписал Анвара в Москве. И теперь круг добрых дел замыкался на том, что Анвар вписывал меня в Мексике. По приезде я визжала как дикая сразу на трех языках. Мне казалось, что меня досрочно выпустили из колонии строгого режима. Чувство свободы охватило меня.
– Все хорошо. Кокаину бы еще – и вот тогда я точно буду счастлива.
Один звонок Анвара – и через пятнадцать минут к дому подъехала маленькая лошадка, которая стоит очень много денег. А именно пятьсот мексиканских песо за круг. Выстроив три дорожки поверх книги «Чапаев и Пустота», я скрутила трубочку из ста баксов, жадно затянулась, откинулась на кровать и с улыбкой закрыла глаза. В этот момент мой телефон завибрировал от пришедших сообщений.
Это был Федя. К сообщению были прикреплены фотографии страниц из «Маленького принца» со строчками, подведенными карандашом. Само сообщение говорило:
«Ты сказала, что это важно для тебя.
А теперь смотри: прочитав всю книгу с комом в горле и улыбкой на лице, подчеркивая близкие мне цитаты, я не понял той фразы, с которой все начиналось: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Не понимал, как это и почему так.
Я думал, говорить тебе об этом или нет, как вдруг понял: я пообещал себе, что прочту эту книгу как можно скорее, потому что вчера ты сказала, что это сейчас для тебя важно. Кажется, в этом и есть концепция той фразы. Мне непривычно и сложно это осознавать, но я только что совершил поступок потому, что волновался за тебя. И это не в первый раз. Ты писала, что я тебя приручил, но на самом деле ты меня приручила тоже».
В груди разлилось безграничное тепло. Он всё еще был со мной.
Анвар работал в огромном веревочном парке прямо в джунглях, куда обещал устроить и меня, еще когда я была в Москве. Чтобы понять, что почем, мы отправились в джунгли вместе. Притом что в прошлом я работала инструктором в веревочном парке в Балашихе, ясен пень, что по крутости он не шел ни в какое сравнение с этим парком. Я моментально задружилась со всем коллективом. Там работали практически одни пацаны. Они называли себя «стаей». Не думаю, что ты удивишься, если я скажу, что такая информация стала для меня вишенкой на торте. Я решила, что просто обязана там работать. Но дело шло слишком медленно. Меня не хотели брать без документов. Оформить разрешение на работу тут несложно, но стоит оно в районе четырехсот баксов. А ребятам платят пятьсот. Выходит, я заплачу деньги, которые буду отбивать еще три недели. Я, в общем-то, была готова пойти на такой расклад, но все затягивалось. Меня кормили мексиканскими «завтраками», которые, надо сказать, уж точно длиннее русских. «Расслабься, все будет. Надо подождать. Тебе нужно успокоиться», – повторял мне Анвар, опуская кончик ключа в пакетик с кокаином (он нюхал прямо с ключа). Но ничего не происходило. Деньги заканчивались, а вместе с ними и моя позитивная волна. Я давно выучила урок: не ждать, когда кто-то решит твои проблемы за тебя.
Канкун, между тем, – довольно беспонтовый и с московскими ценами, о чем меня предупреждали, но, видно, как и во всем остальном, необходимо было убедиться в этом самой. Он протяженный, как LA, и без тачки ты как без ног. Кроме красивого пляжа, дорогих отелей, огромных торговых центров, новеньких жилых районов с бассейнами и одинаковыми домами, здесь ни фига нет. Вдоволь насытившись вай-фаем и цивилизацией, я опять затосковала. Людей на улицах практически нет. Все вкалывают шесть дней в неделю, и даже когда «стая» возвращалась домой, они были слишком уставшими, чтобы что-то делать.
Между тем со спины незаметно подкралось время. Время, отмеряющее все. Самая сильная штука после любви. Да и то смотря какой любви и смотря к чему.
– Я больше не хочу, Макс. Меня не вставляет. Всё это уже было… – говорю я Заселяну по скайпу, крутя в руках пакет с травой. – Я приезжаю в новый город и понимаю, что он такой же, как какой-то другой. Я и так уже себя прекрасно знаю, мне нечего там учить.
– Слушай, ну ты книгу уже сколько лет обещаешь? Может, уже пора?
Кажется, теперь и правда было пора. Я поняла, почему я это откладывала. Мне тяжело описывать некоторые истории, потому что, превратив их в текст, я каждый раз как будто прощаюсь. Пока истории живут только в моей голове, они мои. Никто о них не знает. Написать историю и тем более показать другим – это все равно что отпустить совершеннолетнего ребенка в свободное плавание. Он вроде бы остается твоим, но все-таки уже самостоятелен. Я боялась, что, закончив эту книгу, закончусь сама.
Теперь же я пережила саму себя. Мне больше не хотелось лезть под рюкзак, выходить на трассу и нестись в пустоту. Это было самым страшным и незнакомым ощущением. Я вдруг перестала хотеть то единственное, что умела делать лучше всего. Единственное, что всегда было «моим». Я почувствовала себя рыбой, выброшенной из океана. Что еще, если не дорога? Куда дальше? Как дальше и зачем?
Начало пропадать и желание писать в блог. Мне нечего было больше сказать. Все было сказано. Одна глава моей жизни явно заканчивалась, а вторая не торопилась начаться.
В подобный ступор приходят все творческие и нетворческие личности, но в ситуации с такими бродягами-блогерами, как мы, все сложнее. В какой-то момент каждый из нас понимает, что дошел до логического заключения. И тогда ты либо вовремя переключаешься и начинаешь что-то другое, либо перегораешь к херам вместе с мотором. Все эти ребята, благодаря которым сотни молодых сердец бросили систему и вышли покорять мир, как по договоренности, стали подводить черту своему делу. Липатов продал все камеры и написал на странице, что пропал без вести. Свечников женился и ушел работать в кино. Демин добивал полнометражный фильм, был счастлив в отношениях (вскоре он тоже женился) и не проявлял никакой социальной активности. Иуанов дописывал книгу и вкалывал в офисе, изучая мир денег. Морозова переехала в Штаты, выучилась на журналиста, вышла замуж за богатого мексиканца с тремя детьми и родила ему четвертого. Маруся вернулась в Киев, начала серьезные отношения с украинским оператором и стала работать с ним на съемках кино. Леся и Виталик растят дома сына и возят людей в туры. Заселян открыл свой хостел на Кипре (а позже кофейню в Польше) и стал встречаться с Ханной. Алмаз переехал в Финляндию, создал свой проект по саморазвитию и стал отцом. Мы заканчиваемся, как дети, которые уже слишком подросли, чтобы ездить в детский лагерь. Потому что надо быть совсем дурачком, чтобы не вынести из путешествий за несколько лет все уроки и не выйти из этой игры. Я готова была выйти, только не могла понять куда. Этим образом жизни я вырезала себя из социума и, когда оглянулась назад, поняла, что мне некуда возвращаться.
