– Что вы плачете, дуры, все же хорошо, все идет, как надо.
Дальше все как в тумане. Я передаю ей его слова и стараюсь объяснить, как я все это вижу. Я почти ничего не помню из того разговора. Но мне спокойно и хорошо от его присутствия рядом».
Я говорила с Максом через Настю какое-то время, пока Настя, перебив меня, резко не сказала: «Все. Он ушел». Я закрыла скайп. Мой взгляд сфокусировался на Кате. Она стояла в другой части комнаты как вкопанная и смотрела на меня стеклянными глазами.
– Ты его слышала? – выдавила она из себя короткую фразу.
– Нет, я ничего не слышала. Настя за него говорила… – После истории с Сабриной из Голливуда
[116] разговоры с духами были для меня уже привычным делом. Это всегда происходило одинаково.
– Нет! Подожди! Мужской голос! Ты слышала мужской голос? Тихий мужской голос? Кто с ней разговаривал?
– Где?
– В комнате!
– Она говорила с Максом, Катя…
– В комнате не было другого мужчины?
– Настя сидела в комнате одна.
Катя продолжает смотреть на меня, потом куда-то в пространство и оседает на диван.
– Ты что, его слышала?
– Я слышала все, что он сказал.
9
О, согласитесь, не самое лучшее времечко
Выбрал мой друг для своей панихиды.
О, это белое злое «ах» на черном ажурном «ых»
До блевоты родных и друзей
И далеких, прохладных и недосягаемых милых
С запахом моря…
Веня Дркин
В конце концов мне удалось купить билет. У меня оставалось 20 минут, чтобы добраться до аэропорта, и я выбежала, не надев лифчик, не помывшись и оставив половину вещей в Плайя-дель-Кармен.
За час до этого я быстро создала группу из Саши Виноградова, Феди, Дениса Кудрявцева и Димы Иуанова, где очень коротко и по делу сказала: я лечу спасать Настю, пожалуйста, спасите меня.
– Федя, – пишу ему я уже в самолете. – Я должна сказать. Вчера я пообещала себе с тобой попрощаться и больше до мая не отвечать… Но я не могу потерять и тебя, и Макса сразу.
– Я знаю. – ответил он сразу, перебив мой монолог. – Я сразу почувствовал. Спускался по лестнице Университета и понял: Даша теперь далеко. Я все понимаю. Позаботься о Насте.
Эти три самолета были невыносимы. Я просто пялилась на огромную луну в иллюминатор, прижав к окошку ладонь. На выходе меня уже ждет подруга Насти из Дома на дереве, со своими знакомыми приятелями, у которых мы сегодня должны ночевать. Сначала я хотела дождаться Настю у багажа, чтобы выйти в реальность вместе, но забыла гитару в салоне самолета, и теперь нужно было идти за ней на другой этаж. Обратно в зону прилета меня уже не пустили. Ее подруга выдает мне теплые штаны. Я даже не хочу с ней о чем-то говорить. Я понимаю, что умерла и осталась жить только в Насте. Натягиваю штаны прямо поверх шорт, ложусь на пол, облокотившись на рюкзак, и молча жду.
Я не спускала глаз с коридора – думала, увижу ее и сразу брошусь навстречу. Настя была единственным человеком, которого я была готова увидеть на самом деле. Не знаю, как я ее пропустила, но она просто появилась передо мной. На уровне глаз, уставившихся в ту секунду в пол, появились две ноги в цветных легинсах, и я подняла голову. Она стояла передо мной с абсолютно мертвым лицом. Просканировав меня взглядом, она молча сняла с себя куртку и сказала: «Надевай. Пойдем».
На секунду я заминаюсь, потому что понимаю, что не готова никуда идти. Я говорю: «Иди сюда», – она падает на колени, мы хватаемся друг за друга и начинаем рыдать. Ребята поднимают нас с пола за шиворот, как мешки, и толкают к выходу. Холод ошпаривает. Я как будто зашла в морозильник.
Доехали до ребят мы еще не скоро. Они решили выполнить все дела перед тем, как наконец довезти нас до своей квартиры. Одной из остановок был какой-то гараж на секретной территории. Пока они там что-то решали, Настя села на корты, облокотившись на поржавевшую стену, закурила и стала петь:
Гоп-стоп!
Мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп,
Ты много на себя взяла.
Теперь расплачиваться поздно,
Посмотри на звезды!
Посмотри на это небо
Взглядом, бля, тверезым,
Посмотри на это море —
Видишь это все в последний раз!
Сидя на заднем сиденье убитой машины с открытой дверью, я смотрела на Настю с сигаретой в руках и вспоминала ту девочку в Карпатах, в длинной юбке, с ангельской улыбкой, нарезающую морковку. Девочку, которая стеснялась петь при всех и никогда не материлась. В тот самый момент у этих пропахших мочой гаражей я по-настоящему восхищалась ей.
В тот вечер Максим снова к нам пришел. Мы сидели на полу, каждая со своей бутылкой вина. Настя позвала его, и он сразу появился. Она опять вошла в транс, прислушиваясь к тому, что он говорит.
– Привет, девули, – только он употреблял такое слово.
– Ну что, выпьешь с нами, Липатов? – сказала я с горечью в голосе.
– Я не пью, ты же знаешь. Полейте мою могилку бухлишком!
Мы невольно засмеялись. Он продолжал шутить, а потом сказал, чтобы я не психовала завтра, когда его увижу, и добавил:
– Там, где я, любовь другая, она общая. Тут мы будем все вместе, и все будем любить. Но, пока вы здесь, не бойтесь любить каждого.
На следующий день ребята-подписчики принесли нам несколько пакетов теплой одежды, курток и обуви. Мы снарядились и выехали в сторону Одессы на Блаблакаре, однако уже в начале пути движок машины заглох, и мы застряли на пустой трассе ночью. Поскольку шанс не успеть на похороны, пока водила ждет помощи, чтобы починить тачку, был велик, нам пришлось стопить. Наебнувшись несколько раз на льду с гитарой и рюкзаком и больно отбив себе локоть, я материлась паром в минус двадцать, танцуя ломаные танцы, чтобы не околеть. Машины не останавливались больше часа. Мы с Настей уже не чувствовали конечностей, когда на обочину наконец свернул старенький грузовик.
В Одессе нас уже ждал Лешка Кувалинни. Мы честно пытались поспать хоть час в грузовике. Условия были идеальные, но сон не приходил. Мы закрывали глаза, притворяясь, что спим, чтобы одна не беспокоилась за другую, но спать не могли физически. Голова дико болела, тело ломило. Удавалось отключаться на минуту, в течение которой я видела Максима в гробу и с ужасом снова открывала глаза. Водитель высадил нас на бензозаправке, где нас перехватил Леша. Он оплатил наш кофе, посадил нас в такси и увез к себе домой. До похорон оставалось несколько часов. В то самое время наши отважные пацаны пытались пересечь границу Приднестровья и Украины. Денис, Федя и Дима прилетели в Кишинев и теперь пытались пробраться в Одессу при помощи Каролины и Лели. На руках у них были приглашения и распечатка с информацией о похоронах.
