Первым местом, куда я пошла работать, был Европейский медицинский центр. Самая дорогая больница в России. Цены здесь были указаны в у.е. Последний раз я такое видела в телевизоре у бабушки, когда какие-то разодетые тети продавали драгоценности прямо с экрана, и бабушка завороженно смотрела на них и выбирала себе теоретическое кольцо. Понятное дело, что она никогда не стала бы его покупать. Для того чтобы ты примерно понимал расценки этой клиники, приведу пример: прием у психолога тогда стоил 350 у. е. за час. Все знаменитости и непомерно богатые люди лечились именно здесь. Также сюда ходило и большинство иностранцев, работающих в российских компаниях, потому что компании оплачивали им страховку именно в этом центре. В клинике было множество иностранных докторов. У каждого врача были ассистенты, и каждый ассистент был по совместительству переводчиком. Но до этого еще нужно было дослужиться. А сначала ты попадал на ресепшен. Я решила, что это стоящий опыт и можно попробовать.
Подготовка к работе шла месяц – с экзаменами и адовыми заданиями… Мне пришлось выучить фамилии и имена всех врачей, которые работали в трех клиниках сети, их добавочные номера телефона, специализацию каждого; систему записей клиентов «Медиалог», которой пользуются все больницы России, и прочее… А главное – пришлось уничтожить все признаки личности. Сложнее всего было срезать с рук все фенечки, вытащить пирсинг из языка, найти у мамы золотые украшения и привыкнуть к юбке-карандашу, которая так обтягивала ноги, что было сложно ходить.
«Волосы длиннее позволенной длины должны быть убраны с лица и закреплены в высокой прическе или аккуратно связаны сзади. Недопустимо носить челку ниже надбровных дуг».
Стать новым заменимым. Белая рубашка и значок. Вся моя сущность воспротивилась, чистый разум встал на дыбы, но коллективное наказало «исполнять». Нет, ты не спасаешь мир. Нет, это не дело твоей жизни. Единственный утешительный приз – карточка в банке и трудовая книжка. Я гражданин Советского Союза.
Гражданочка! Извольте. «Часы должны быть классического дизайна с отделкой из золота, серебра или никелированной стали; с кожаными ремешками черного, коричневого или темно-синего цвета; не допускается носить массивные часы с крупным циферблатом ярких цветов».
В детстве мне всегда казалось странным, когда, представляясь друг другу, люди добавляют свою должность, а иногда даже место работы. Наверное, это как-то должно их характеризовать. Жаль, но мне и в голову не придет сказать: «Здравствуйте! Я Дарья, ресепшионист».
В конце концов я разобралась, кто такой эндокринолог, а кто гастроэнтеролог… Узнала, с какими проблемами богачи идут к психологам и что юные девочки делают со своим телом у пластических хирургов ради богатых ухажеров.
Мне очень повезло, потому что за неделю из секретаря-переводчика меня перевели в ассистента-переводчика. Остальные проходили испытательный срок за три месяца. Логично, что коллеги-переводчики сразу меня возненавидели. Зарплата стала в два раза больше, а задач – в два раза меньше. Нужно было следить только за клиентами физиотерапевтов и в случаях, когда приходит иностранец, ходить на прием и переводить диалог врача и пациента. Я обожала своих врачей и постепенно вошла в режим. Каждый день я узнавала больше о том, как работает наше тело, где проходят нервные окончания, где какие мышцы, за что отвечает каждая, откуда может появиться боль и что с ней делать. К нам часто приходили клиенты, которым не смогли помочь ни в какой другой клинике, и мои врачи действительно спасали таких пациентов. Запись к ним была забита на год вперед. Я души не чаяла в своих врачах, а они во мне. Я обожала ходить на переводы к ним в приемную и часто оставалась с ними поболтать. Они рассказывали мне об удивительных опытах и показывали приемы лечения, граничащие с магией. Показывали, как тело пациента само может сообщать о проблеме. Но если я стану описывать сейчас все эти техники, моя книга никогда не закончится. А вот стоять за стойкой ресепшен было довольно скучно. На каждого из нас была наставлена камера, висящая прямо над столом. И если ты уставал сидеть с идеально прямой спиной и облокачивался на спинку кресла, тебе сразу звонили по стационарному телефону и велели выпрямиться. Поднимать руки выше линии груди при общении с клиентом было запрещено. Это считалось проявлением излишней эмоциональности. Мы также не имели права пользоваться интернетом и читать книги. Поэтому все, что оставалось делать в свободное время, – читать истории болезней клиентов, ведь у каждого работника есть полный доступ к историям болезней абсолютно всех пациентов. Смотреть фотографии того, что у человека находится в прямой кишке или куда ему только что поставили пломбу, сам понимаешь, неинтересно. Поэтому мы зачитывались историями болезней на приемах психологов и психиатров. Вот где хранилось действительно увлекательное чтиво! Одна богачка, которую я видела каждый день, например, пыталась пережить то, что ее муж трахает соседку по лестничной клетке. Другой бизнесмен не мог избавиться от желания избивать своих партнерш. Почти все проблемы на приемах у психолога были связаны с сексом, отношениями и семьей… Но моим любимым диагнозом была шизофрения… Истории шизофреников – вот непаханое поле для изучения.
Помню, как-то мы сидели с Ингой на Бали и разговаривали на тему психиатрии… Инга изучала осознанные сновидения и рассказывала мне истории о тех, кто так далеко уходил в снах в параллельные миры, что не мог проснуться и впадал в кому. Она говорила о том, что все, что я могу себе представить, существует и что болезнь «шизофрения» придумана врачами. Что такой болезни нет. Просто некоторые люди видят то, чего не видят остальные. Ты знаешь, что единственный способ лечить шизофрению – это притуплять сознание людей таблетками? Тебя превращают в овощ – вот и все решение… Прочитав очередную историю «болезни», где женщина рассказывала, что Иисус говорит с ней, я написала заметку на эту тему и в качестве доказательства своих слов скопировала часть истории болезни, без имен и названия больницы, конечно, но этого было достаточно. Оказалось, что уже месяц за моей страницей следили несколько коллег. Они давно меня нашли и, видимо, ждали, когда я как-нибудь облажаюсь. Так оно и вышло. За эту заметку меня уволили из клиники. Точнее, попросили уйти самой. Подписав документы, я долго плакала в туалете, затем попрощалась со своими врачами и ушла. Они пытались переубедить начальство, но ничего не вышло.
Где я только не подрабатывала в следующие три месяца… После того как меня уволили за заметку, я перестала делиться с людьми впечатлениями, получила свой щелбан за лишнюю откровенность и заткнулась. У Антона начались каникулы. Все время мы проводили вместе, делясь мирами друг друга. Теперь, после того как я учила его серфингу в Индийском океане, он учил меня виндсерфингу на Азовском море. Именно там, встречая со мной у палатки закат, он подарил мне цветы, которые сплел из бисера много лет назад, и наконец официально предложил быть его девушкой.
Мы проводили прекрасное лето, разъезжая по фестивалям и радуясь каждому дню, а затем решили на две недели сгонять в Испанию. Это был совершенно не мой формат путешествий, я с трудом поверю, что за две недели можно прочувствовать страну. Это, скорее, как просмотр трейлера вместо самого фильма, но это был трейлер с любимым. Я ничего не узнала об Испании, кроме того, что там хорошая трава и дорогие экскурсии, зато больше узнала Антона. Тогда я поняла: путешествие в одиночку – это ускоренный способ познания мира, путешествие с кем-то – это ускоренный способ познания этого человека. Вот и вся разница. Хоть я и любила его всем сердцем, но с ужасом осознавала, что не представляю, как соединить страсть к нему и страсть к путешествиям в одной жизни.
