Глава 4
Аргентина
В танго не бывает ошибок. Не то что в жизни. Это очень просто, поэтому танго – такой замечательный танец. Если ошибетесь, просто продолжайте танцевать.
Из фильма «Запах женщины»
Добравшись до Буэнос-Айреса, я направилась на свое первое место ночевки по каучсерфингу. Таксист, как полагается, поимел меня по полной. Он был без счетчика, что здесь, как я потом узнала, неприемлемо. Такого дешевого такси, как здесь, нет ни в одном городе, разве что где-то в Индии. 11 песо – начальная цена (1 доллар) и до конца города можно доехать за полтинник, то бишь пять баксов, но это просто максимум. Гуляй не хочу! Вся остальная транспортная система еще круче!
Поезд на любое количество станций – 1, блин, песо! 10 центов! При этом никто даже и не проверяет, купил ты билет или нет! В автобусах цена максимум 5 песо (15 рублей). Зачастую меня вообще не просили платить, если я мешкалась с копейками слишком долго. А еще можно купить карточку и уходить с ней в приличный такой минус, никому нет дела. Черт знает, как у них вообще еще эти поезда и автобусы работают.
Первую неделю я жила с очень интересным и разносторонним человеком по имени Фефу. Пять языков, ума палата, джентльмен, каких еще поискать, но что-то мне в нем претило. Фефу сказал одну фразу, которая мне очень понравилась: «Я не пытаюсь понять женщин. Если бы я каждый раз пытался их понять, то, наверное, сошел бы с ума». Фефу вселил меня в только что отстроенный двухэтажный дом своего брата, который уехал путешествовать. Весь дом был практически пуст, ну чисто сразу после ремонта, и я спала на матрасе в идеально пустой комнате с пятиметровыми потолками. Ко всему этому прилагалась еще и крыша! Крыши – моя страсть. Дом находился в самой живой части города, и из любого бара можно добрести пешком, в каком бы состоянии ты ни был.
Я влюбилась в этот город сразу и без памяти. Если бы я строила город, я, вероятнее всего, построила бы Буэнос-Айрес. Неотъемлемая часть города – это искусство. Скульптуры, граффити, а точнее – просто рисунки. Никаких «Ваня – лох», «Таня – шлюха» и примитивных чертежей члена. Действительно, настоящее искусство. Мозаики. Портреты. Мысли. На стенах, на асфальте – везде!
Деревья здесь тоже просто волшебные. Некоторые аллеи такой красоты… Деревья на них соединяются ветвями над дорогой, создавая туннели. Старички сидят на площадях и играют в шахматы.
В один из вечеров я попала в район под названием Каминито. Каминито находится прямо у морской пристани. Я добиралась до него в шумном душном автобусе часа два и приехала уже под самый вечер, когда уходящее солнце окрасило воду в розовый. Мастера на все руки сворачивали свои лавочки с рамками для картин, подсвечниками, статуэтками, гребешками для волос, фенечками, бусами и ободками. Я успела купить у очень милой женщины фенечку за один доллар. Есть в этом что-то чистое и потрясающее – покупать что-то из рук того, кто это создал. Я была в самом сердце Аргентины. Сердце романтика с грошом в кармане. Старый район рыболовов, башмачников, художников и танцоров. Кажется, что сейчас к тебе подбегут «капитаны песчаных карьеров» и предложат нарисовать на асфальте мелом твой портрет за один песо.
Неудивительно, что именно здесь зародился самый страстный, горький и отчаянный танец на свете под названием танго. Здесь я узнала, что танго изначально был придуман пьяными рыбаками. Много лет назад проживающие тут рыбаки то ли от тоски по женщинам, то ли просто от нечего делать стали танцевать друг с другом в порту. Поэтому базовое движение этого танца не какая-то сложная схема, а просто шаг.
Чем больше я гуляла по Каминито, тем сильнее очаровывалась. Разноцветные домики, надписи, рисунки, детишки, старики… Вся Аргентина была в этом маленьком районе. Один из танцоров в белой рубашке, жилетке и шляпе, надетой набок, кинул на меня пылкий взгляд, поманил к себе указательным пальцем и предложил сфотографироваться. После бандитского Рио я сначала подумала, что он просто хочет меня обокрасть. Его шикарная партнерша с цветком в волосах и платьем с вырезом до бедра, как полагается, сняла с себя розу и красный шарфик, с улыбкой надела на меня и запечатлела нас в одной из поз танго, даже не думая просить за это деньги. Он сжал мою правую руку на уровне своей головы, отведя свой локоть в сторону, сказал опереться коленом на его бедро и сделал шаг назад, как будто в реверансе. Мы застыли в такой позе, при виде которой могло показаться, что я танцую танго всю жизнь. Мой пульс ускорился. В этот момент я будто услышала стук молотка, и чьи-то слова раздались в моей голове эхом: «Три, два, один… И-и-и Дашино сердце продано молодому человеку по имени Буэнос-Айрес во втором ряду!» Под бурные аплодисменты несуществующей толпы романтик Буэнос-Айрес кидает мне на сцену розу, а страстный Рио, играя скулами, встает и молча выходит из зала.
Заметка в дневнике:
14 апреля 2014
Я отношусь к любимым городам, как к бывшим любовникам: очень ревную, когда кто-то из знакомых туда едет, по-настоящему злюсь и негодую, особенно если те считают нужным сообщить мне о своей поездке. В конце концов, я нахожу в себе силы успокоиться и даю советы, куда сходить и как вообще обращаться с героем моих романов.
* * *
Когда начало темнеть, я покинула своего фотолюбовника, несмотря на его предложение посидеть где-нибудь и продолжить разговор, и направилась в одно конкретное место, где к отличному вину прилагалась пара, танцующая танго. Я не пожалела 80 песо за «Мальбек»
[38], чтобы занять столик и тем самым иметь возможность посмотреть на эту пару. Они только что вернулись с перерыва. Заиграла скрипка. Разведя в стороны локти, они взялись друг за друга мертвой хваткой, и произошло страшное. Произошло то, что не происходило со мной, кажется, никогда. Я влюбилась на совершенно другом уровне. Я просто поняла, что должна была быть здесь, что всю свою жизнь я знала на подкорке, что где-то оно существует, что где-то оно есть… Я чувствовала. Я шла к этому на ощупь. Я слышала это в каждой папиной песне на гитаре, я видела это в каждом танце языков костра. Я читала об этом в книгах… И все это, все мои самые детские и взрослые мечты, вся моя вечная ностальгия по неизвестно чему, все представления о любви, страсти, страданиях, счастье… О правде, о настоящем… Все это воплотилось в танце этих двух людей.
Ни один из этих двоих не был красив по общепринятым канонам. Нет, они были самыми обыкновенными людьми, без гроша в кармане.
Ее колготки в сетку были заштопаны грубой ниткой в трех местах. Его рубашка была изношена. Танцы для ресторанчика на улице за чаевые были их постоянным заработком. Тогда я впервые за много-много лет испытала самое драгоценное, ускользающее и необъяснимое чувство – я была дома. Среди своих. Среди тех, кто жертвует всем ради свободы и любимого дела.
Эти чулки врезались мне в память. Они были лучшим доказательством того, что она танцует не потому, что это ее работа, а потому, что она не может не танцевать. Когда я увлекалась актерским мастерством, балетом, бальными танцами и прочим, когда я плакала после репетиций и устраивала истерики родителям, потому что у меня не тот макияж, мой папа, глядя на мои старания, всегда говорил: «Артист – это самый сложный труд на свете. Если ты можешь не быть артистом, не будь им».
