– Это что?
Миша протянул ему уже было телефон, но в этот момент самый отмороженный из его друзей нашел в моей сумке пакет с листьями коки, принял их за марихуану и, выхватив трубку, начал меня благодарить. Пока все это происходило, кудрявая девочка забрала из палатки свои вещи и ушла в лес, в сторону железнодорожной станции. Но я ничего об этом не знала. Связь оборвалась, и мой разум снова вернулся на ступеньки хостела в Боливии. Я жила этой посылкой месяц, а теперь, когда она была доставлена, жизнь потеряла цвет.
Зато работа била ключом. Мы пахали, как лошади, с семи вечера до трех ночи, носясь со стаканами, за льдом, разливая на скорость водку, ром и джин. С точки зрения знаний коктейлей все было даже слишком просто. Смешно было утверждать: «Я бармен». У людей была простая цель напиться, так что в 99 % заказ представлял собой водку с соком, ром с колой, джин с тоником и так далее, но носились мы, как на марафоне. Люди менялись, мы оставались.
Однажды вечером у нас хватило сил заглянуть в «Hard Rock Cafe». Каково было мое удивление, когда я узнала, что мало того, что нам как стаффу «Локи» вход бесплатный, так еще и на алкоголь скидка 50 %! В «Hard Rock Cafe»! Oh my Good!
Но увы, они закрылись меньше чем через час после того, как мы пришли, и пришлось искать другое место. Все выгнанные гости «Хард-Рока» направлялись в один конкретный клуб, мы последовали за ними. После часа ночи работа клубов в этой стране становится нелегальной, большинство таких клубов скрываются в подвалах. Это место было ужасно. В темном помещении, освещенном слабыми зелеными огнями, я ловила на себе дикие взгляды местных мужчин ростом ниже меня. Мне казалось, что они следят за мной, как вампиры, и готовятся напасть. Я ушла в дальний угол и с ужасом наблюдала за пьяными боливийскими подростками, разодетыми, как дети гетто 70-х: короткие топики на голое тело, клеш, цепочки на шеях… Я была непрошеным гостем на этой вечеринке. Продержавшись пятнадцать минут, я вспомнила, что мне уже не 18 и если я хочу уйти, то имею на это полное право. Протолкнувшись через потных полуголых чудовищ, я сказала Хиллу, что ухожу и не буду ждать его ни минуты. У меня начиналась паническая атака. На удивление, он решил пойти со мной. Это был первый и последний раз, когда я вышла из хостела в ночь.
Помимо подвальных тусовок здесь существует легендарный и, наверное, самый загадочный бар, о котором я когда-либо слышала, под названием «Route 36». Начать хотя бы с того, что он меняет свою геолокацию каждые две недели. Чтобы туда попасть, нужно ехать на такси, потому что только таксистам известно, где он находится на этот раз. При входе ты платишь 200 боливианосов и тебе, как аперитив на хорошей вечеринке, вручают грамм кокаина. Где еще ты сядешь за стойку бара и размеренно, как белый человек, снюхаешь дорожку на столе прямо на глазах персонала, а не на толчке? Наш бар-менеджер на первом же собрании настоял на том, чтобы мы туда не ходили, потому что хозяева этого бара-невидимки промышляют детской проституцией. Я не пошла по другой причине. Терри продавал мне грамм за восемьдесят.
После двух недель «службы» в баре мы получили право съездить на Дорогу смерти с 50 %-ной скидкой. Конечно, мы сразу записались. Сказать, что это было страшно, – ничего не сказать. Легендарная Дорога смерти официально является самой опасной дорогой в мире. Строилась она заключенными и пленными, поэтому никто не грустил, что половина из них погибала. По сути, это горный серпантин в неизвестность; вместо дорожного покрытия здесь крупная грунтовка. При этом ширина дороги всего три метра. Справа от тебя вертикальные скалы, слева – бесконечная пропасть, заросшая тропическим лесом и прикрытая густыми облаками. Дорога была задумана для поставки листьев коки с полей в горах. Отсюда их транспортируют во все кокаиновые заводы Боливии и Перу.
Перед тем как отправиться, мы провели ритуал. Из маленького пузырька со спиртом полили переднее колесо, землю и прикоснулись к горлышку губами. Вот такая дань богине Земли. И дальше было пять часов страха, восхищения и вдавливания тормозов. Вся дорога, виляя, как змея, идет вниз с перепадом высоты в тысячу метров, и как только отпускаешь тормоза, сразу несешься с огромной скоростью… Одно неловкое движение, один камень, попавший под колесо, – и ты летишь в пропасть. В год здесь погибает около двухсот человек. Документы о том, что в нашей смерти никто не виноват, мы подписали еще в хостеле. Но как же это было красиво! На одном уровне с облаками парят орлы, иногда проезжаешь сквозь водопады и намокаешь… Мы на самом деле боялись умереть, и потому в тот вечер ужин для нас был вкуснее, пиво слаще, а музыка лучше. Это был один из тех опытов, которым невозможно поделиться на словах. Это нужно пережить.
Время шло, тематические вечеринки повторялись, сегодняшняя орущая толпа ничем не отличалась от вчерашней, и вскоре я почувствовала, что мне тут нечего больше ловить. Выслушав сотню чужих историй и натерев не меньшее количество стаканов, я вдоволь наигралась в бармена и заодно усвоила фишку этого места.
Жизнь в «Локи» действительно вызывала зависимость. Это бесконечная вечеринка, уютная гавань с дешевым коксом, бесплатным жильем и практически бесплатным алкоголем («Джек Дэниэлс» с колой обходился мне в три доллара, если я вообще пробивала его через систему). Ты почти ничего не тратишь, но при этом ничего и не зарабатываешь, и в итоге уехать тебе просто не на что. Тем более что внешняя цивилизация где-то далеко и добраться до нее непросто. Вскоре каждый забывал, откуда он приехал и куда держал путь. Из путешественников ребята превращались в пьяниц, влезая в долги этому же отелю и работая сверхурочно, чтобы их покрыть. Все это напомнило мне песню «Hotel California»: «We are all just prisoners here of our own device»
[52].
* * *
Заметка в дневнике:
21 мая 2014
В конце все будет хорошо. Если не все хорошо, значит, это не конец. Тихо. Меня окружают горы, светящиеся сотнями маленьких оранжевых и бледно-зеленых огоньков. Каждый принадлежит чьему-то дому. За окном лают собаки, смеются подростки и плачет какая-то женщина. Прямо перед глазами возвышается каменный крест на куполе церкви. Ее колокола играют когда попало всю ночь напролет. По освещенной дорожке поднимается в гору одинокая красная машина. Небо как чернила за 15 рублей из «Тысячи мелочей». Всего один черный-черный цвет. Все это звучит так романтично, а ведь я всего лишь описываю, что вижу и слышу прямо сейчас. Хорошо иногда просто абстрагироваться и насладиться настоящим. Луны, правда, у нас почти не бывает. Я по ней скучаю. В Москве сейчас видно луну?
* * *
Мне пора было решать, что делать дальше, потому что уже через неделю сгорал мой билет домой из Бразилии. Когда я покупала билеты, туда-обратно было дешевле, чем в одну сторону. Я не собиралась его использовать. Ведь у меня уже был четкий план: месяц в джунглях с животными. Потом Мачу-Пикчу… и дальше по нарисованной Хуаном Пабло карте хоть до самой Мексики. Уже ничто меня не остановило бы! Но я тосковала по Антону. Мы стали все чаще переписываться и постепенно как будто бы снова восстановили отношения. Я звала его в Южную Америку, но он не мог приехать. Я столько раз простебала его по поводу того, что он не путешествовал один, что он захотел уехать на все лето в путешествие в одиночку, чтобы стать лучше для меня.
