Они были взрослые и надежные. Их руки были большими, сухими и теплыми. Они внушали мне отцовское доверие. Как будто у меня только что появилось два папы. В реальной жизни они и правда оба были отцами. Поэтому, увидев меня в «чрезвычайном энтузиазме», видимо, сочли должным проводить обратно в лагерь.
– У тебя в лагере есть кто-то из друзей?
– О, да, конечно! У меня там есть друг Уилл, он, наверное, меня ищет.
Мы шли довольно долго, и я рассмотрела их лица. Один был вылитый Ричард Гир, а другой смахивал на Колина Ферта: с тонкими губами и проникновенным взглядом. Они были прекрасны. Мы сделали короткий привал у костра. Сели на круглые каменные лавочки. Один олень пошел общаться с другими животными у костра, а второй преданно остался рядом со мной. Я взяла его за руку.
Он был Водолеем. Я что-то долго ему рассказывала, делилась размышлениями, а он кивал и соглашался. Мы с Водолеями всегда друг друга легко понимаем. Я нащупала в кармане сломанный телефон. Внутри чехла меня все так же дожидалось сообщение. Этим сообщением была записка, которую мне в первую ночь пребывания в Сан-Франциско вручил едва знакомый мальчик, когда узнал, что я еду на Бернинг Мэн. Глубоко вздыхая, как будто мне вечно мало воздуха, я промурлыкала Рудольфу:
– My dear deer, можно я разделю с тобой очень волшебный момент своей жизни?
– Конечно.
– Я кое-что тебе расскажу. В первый день, когда я приехала в Америку, мы сразу прямо из аэропорта поехали на вечеринку. Там я встретила очень доброго мальчика, у нас с ним состоялся интересный разговор, он знал, что я поеду сюда, и написал мне на прощание записку. И сказал: «Ты почувствуешь момент, когда будет пора ее прочитать». Я думаю, это время настало. Я хочу ее прочитать.
Рудольф одобрительно кивнул. Все это казалось мне волшебным сном. Или все-таки это была реальность?
Я достала маленькую записочку. Чудом было, что я вообще о ней вспомнила и что каким-то образом мой теперь бесполезный телефон не выпал за эти дни из кармана. Как я была благодарна Богу, что я ее не потеряла.
Под мерцающим светом огня я развернула записку. Голубым фломастером на ней были написаны слова Руми:
The breezes at dawn have secrets to tell you
Don’t go back to sleep!
You must ask for what you really want.
Don’t go back to sleep!
«Ты должен попросить того, чего действительно хочешь… Не уходи обратно в сон…»
В моих глазах запестрели континенты, слова, люди. Путь, который мне только предстояло пройти. Я должна идти дальше. Не засыпать. Не сдаваться.
Я схватила за руку своего доброго оленя. Я сказала ему, что теперь мне все понятно, и поблагодарила за заботу.
– Это такое прекрасное ощущение – находиться рядом с кем-то взрослым. Ответственным.
– Это потому что я отец.
– Вы оба отцы?
– Да. У Джона двое детей, у меня одна дочка. Знаешь, это удивительно… Весь твой мир полностью переворачивается, как только ты становишься родителем. Ты просто начинаешь по-другому мыслить.
Я снова взяла своих оленей за руки, как маму с папой в детстве. И мы продолжили путь. Дошли до нашего купола, где я увидела возвышающегося над остальными Уилла. Я подскочила и повисла на нем, преисполненная счастья. Какие были шансы, что он в эту секунду будет здесь? А ведь я бы ужасно переживала, если бы его не нашла. Уилл смеялся, он был в мягкой леопардовой шубе, пыль превратила его прическу в крутой хаер в стиле «Роллинг Стоунз». Прибавить к этому низкий грудной голос и акцент – и он как будто из песни. Иностранец, как и я.
Пока я доставала одному из своих оленей горячий бутерброд вне очереди, они рассказали Уиллу, что бегут завтра гонку до аэропорта. На БМ есть свой аэропорт и, соответственно, своя гонка. Со своими правилами: кто добежит первый, получит полет на частном самолете вокруг Бернинг Мэна.
– Класс, я бы тоже побежал, – сказал Уилл спокойным голосом.
– Присоединяйся. Завтра в 10.
– Окей.
Уилл с приоткрытым ртом рассеянно кивнул. «Да ну, как будто он побежит», – подумала я.
Я крепко обняла своих оленей и сменила охрану. Мы с Уиллом снова забрались на автобус моей мечты с каруселью. Я крутилась на ней, как безумная, повернувшись к центру спиной, чтобы видеть весь наш сумасшедший город. Автобус продолжал ехать, а мы – смеяться. Мы спрыгнули с автобуса и побежали на главное поле, где растворились на всю ночь, пока ужасно не замерзли.
Уровень галантности у австралийцев такой же, как у англичан. Вместо того чтобы сказать «мать твою, пошли домой, я сейчас сдохну», Уилл сказал: «Мне правда некомфортно».
Пока мы возвращались, оледеневший воздух обнимал уже так сильно, что смыкались ребра. Так холодно, что тяжело даже дышать. Спать в палатке было бессмысленно и невозможно. Мы спрятались под купол и распили одну бутылку красного на пятерых, разговаривая про серфинг. Это как про секс, только про серфинг. Затем легли все вместе огромной стаей, обложив себя подушками, пледами и спальниками. При полном параде, в шубах и ботинках. На улице было под ноль.
– А! Что это?!
– Это мое сердце.
Мое неоновое сердце из светящегося провода крепилось на железную сетку, которую я пришила к шубе.
– Что ж такое колючее-то? Господи!
– Такие вот дела. Будь осторожен.
– Конечно, блин, буду. Поправь, пожалуйста, моего попугая!
Я натянула соседу по подушкам шляпу-попугая обратно на голову. Мы все прижались друг к другу и уснули.
К утру я раздевалась, как капуста, по одному слою зараз. Сначала сбросила ботинки, потом шубу, затем и плед. Уилла рядом не было. Он таки ушел участвовать в соревнованиях. И то ли потому что ноги его длиннее остальных в два раза, то ли по каким-то другим причинам он выиграл эту чертову гонку, к которой мои олени начали готовиться за месяц. Так у меня появились фото всего Бернинг Мэна, сделанные Уиллом на пленку из окна частного самолета.
В состоянии жуткого недосыпа я прошаталась весь следующий день в компании соседей-нидерландцев, где каждый герой и правда был героем, в смысле персонажем. Сначала мы позалипали в лагере циркачей. Люди все вместе учились самым разным акробатическим трюкам. Была там девочка в прозрачном трико, как будто с картины Пикассо.
Я была не в силах что-то делать, поэтому залезла на второй этаж гигантской конструкции, легла там в гамак и наблюдала, как люди совершают пируэты в воздухе на кольцах и атласных лентах. Удивительно, на что способен человек. Просто невероятно. Вот бы уметь это все! Иногда мне просто хочется убежать с бродячим цирком, дрессировать тигров, ходить под куполом и забыть про жизнь по ту сторону шатра. «Как веселые соседи, люди, кони и медведи». Я бы одичала. Забыла про то, что в мире есть что-то еще. Нас бы связывала одна цель – сделать шоу и заработать тем самым себе на ужин. Что еще, по сути, надо?
