Как я уже не раз упоминал на страницах этой книги, став начальником отдела, я в первую очередь избавился от науки о поведении, заменив название отдела поведенческого анализа на следственное сопровождение. Я хотел дать нашим клиентам, местной полиции, да и всему Бюро четкое представление, что входит — и не входит — в наши приоритеты.
Благодаря помощи и неиссякаемой поддержке Роберты Бидл, нашего начальника отдела кадров, мне удалось увеличить штатное расписание СППЛ от четырех до шестнадцати человек. Да и в целом отдел рос. Вскоре у нас работали около сорока сотрудников. Чтобы справиться со сложностями руководства, неизбежно возникающими при увеличении личного состава, я ввел систему регионального управления. Теперь каждый агент отвечал за работу с отдельным районом страны.
Я считал, что все наши ребята заслуживают должности старшего сотрудника, но руководство выделило на отдел всего четыре-пять таких ставок. Тогда мы с ребятами договорились, что каждый из них пройдет двухлетнюю программу повышения квалификации, по результатам которой их приравняют к экспертам, то есть к старшим спецагентам с соответствующей зарплатой. Программа включала все курсы Национальной академии по профилю поведенческого анализа, два курса Института патологий ВВС США, курсы по психиатрии и праву в университете Вирджинии (там как раз работал Парк Дитц), а также методику допроса с Джоном Ридом, медицинскую экспертизу в Балтиморе, практику в отделе расследования убийств полиции Нью-Йорка и разработку психологических портретов под шефством одного из региональных кураторов.
С каждым годом мы все активнее выбирались на международный уровень. Например, перед самым выходом на пенсию Грег Маккрери расследовал крупные серии убийств в Канаде и Австрии.
Снаружи казалось, что отдел справляется на ура. Но я, будучи руководителем, знал, что управляю хрупким суденышком, состояние которого целиком зависит от меня. Если кто-то из моих подчиненных уже не справлялся, начинал выгорать, я в нарушение всех правил давал ему небольшой отпуск или вообще освобождал от обязанностей. Отдохнув, они с новыми силами возвращались к труду и показывали куда лучший результат, чем если бы я строго придерживался распорядка. Когда руководишь лучшими из лучших и не можешь вознаградить их материально, надо найти другие способы поощрения.
У меня складывались хорошие отношения и с рядовыми сотрудниками. Когда я увольнялся, они больше всех не хотели меня отпускать. Видимо, тут сказался мой опыт службы в ВВС в качестве вербовщика. Кстати, многие руководители Бюро служили в войсках (и немало мундиров украшают ордена и медали, как, например, у моего последнего САРа Робина Монтгомери), а потому смотрят на вещи глазами военного. Тут нет ничего плохого. Более того, крупные организации не работали бы так эффективно без твердой военной руки. Но я-то начинал с самых низов и потому чувствовал с рядовым персоналом особую связь. Зато и рассчитывать на их помощь я мог куда больше, чем другие руководители.
Многие ошибочно думают, что ФБР похожа на Ай-би-эм: огромная бюрократическая структура, где работает толпа умных, успешных, но взаимозаменяемых мужчин и женщин, напрочь лишенных чувства юмора. Мне же повезло попасть в небольшую команду по-своему уникальных, выдающихся людей. Со временем поведенческий анализ обретал все больший авторитет в правоохранительной службе, и сейчас каждый из нас нашел в общем деле свою нишу, став в ней настоящим специалистом.
На заре нашего исследования Боб Ресслер занимался научными основами, тогда как я был скорее практиком. Рой Хейзелвуд дорос до эксперта по изнасилованиям и убийствам, совершенным на сексуальной почве; Кен Лэннинг считается ведущим специалистом по преступлениям против детей. Джим Риз тоже начинал с профайлинга, но нашел себя в области стресс-менеджмента, внеся в нее огромный вклад и помогая офицерам полиции и федеральным агентам справляться с нагрузками. Он даже получил степень доктора наук, написав немало серьезных работ по своей теме, и сегодня его умения пользуются большим спросом во всем правоохранительном сообществе. Джим Райт, придя к нам в отдел, не только взвалил себе на плечи подготовку новых профайлеров, но и стал ведущим экспертом по преследованию — одному из наиболее динамично развивающихся типов межличностных преступлений. Каждый из нас выстроил хорошие отношения с сотрудниками региональных отделений, местной полицией, департаментами шерифов по всей стране. Сегодня, кто бы ни обратился к нам за помощью, он точно знает, с кем имеет дело, и всецело нам доверяет.
Порой новичкам в нашем отделе бывает непросто вписаться в такой «звездный» коллектив, особенно после выхода фильма «Молчание ягнят», привлекшего к нам столько внимания. Мы пытаемся заверить новобранцев, что их бы не пригласили, не будь у них нужных качеств и навыков. Все новые сотрудники имеют богатый опыт следственной работы, а уже на месте, в отделе, проходят двухгодичный курс практической подготовки. Ко всему прочему каждый из них обладает недюжинным умом, интуицией, усердием, внутренней целостностью и уверенностью в себе, наряду с умением слушать и принимать иную точку зрения. Мне кажется, что одна из причин, по которой Академия ФБР лидирует в своей области, — это люди: яркие личности, каждая из которых преследует собственные мечты, отдавая свои таланты на общую цель. И каждая из этих личностей, в свою очередь, своими качествами вдохновляет других. Я искренне верю, что коллегиальность и взаимовыручка, заложенные нами в фундамент отдела, сохранятся и после того, как первое поколение профайлеров отойдет от дел.
На торжественном ужине в честь моего выхода на пенсию в 1995 году в мой адрес было сказано немало добрых слов, тронувших меня до глубины души. Честно говоря, я уже готовился к тому, что мне припомнят все старые грехи, что коллеги воспользуются последним шансом и вывалят на меня ворох претензий, накопившихся у них за долгое время. Позже в туалете мы столкнулись с Джадом Рэем, и он выразил сожаление, что не воспользовался такой прекрасной возможностью. Впрочем, теперь настал мой черед говорить, и я не упустил шанс произнести все те остроты, которыми вооружился, готовясь отразить так и не посыпавшиеся в мой адрес проклятия. Тем вечером мне не хотелось грузить ребят мудрыми советами, но я надеюсь, что своей речью задел чувствительную струну в их сердцах.
Выйдя на пенсию, я продолжал наведываться в Куантико, время от времени давая консультации и проводя занятия. Коллеги и теперь могут рассчитывать на мою помощь. Я все так же читаю лекции, делясь солидным двадцатипятилетним опытом, и все так же учу новые поколения проникать в разум убийцы. Пусть я и уволился из ФБР, но вряд ли когда-нибудь смогу совсем бросить работу, которой занимался всю свою жизнь. Увы, дел только прибавляется, и от клиентов по-прежнему нет отбоя.
Меня часто спрашивают, как снизить ужасающую статистику насильственных преступлений. Хотя у нас на вооружении есть целый ряд практических мер, которые можно и нужно применять, я глубоко убежден, что решить проблему преступности удастся только всем миром. Больше полицейских, судов, тюрем, более совершенная техника расследования — все это, конечно, хорошо, но остановить преступность можно только в том случае, если каждый из нас начнет искоренять ее в собственных семьях, среди друзей и коллег. Этот урок мы усвоили на примере других стран, где население куда меньше, чем у нас. Преступность надо рубить на корню. Только такой подход, по моему мнению, и будет эффективным. Преступление — это проблема морали. И разобраться с ней можно только на моральном уровне.
