— Ну и вот, отец, она крутила эти кисточки в противоположные стороны все быстрее и быстрее, как вдруг одна из них оторвалась и полетела прямо к зрителям. Все повскакивали, старясь ее поймать, но я рванул быстрее всех, вернул владелице, и вот мы здесь.
Священник сидел разинув рот. Он действительно поверил мне, но тут я не выдержал и покатился со смеху, прямо как тогда в школе на докладе по книге.
— То есть все было не так? — уточнил он.
Тут уже захохотала и Пэм. Мы на пару покачали головой. Не знаю, утешило это священника или, наоборот, разочаровало.
Моим шафером был Боб Макгонигел. Утро в день свадьбы выдалось хмурым и дождливым, и я хотел поскорее начать. Я попросил Боба позвонить домой Пэм и спросить, не видела ли она меня. Она, конечно, не видела, и Боб добавил, что очень переживает, как бы я не дал задний ход, потому что вчера я не вернулся домой. Теперь мне даже не верится, что чувство юмора у меня тогда было настолько извращенным. В конце концов Боб не выдержал и заржал, выдав наш розыгрыш, но я был слегка разочарован, что не смог добиться от Пэм более выраженной реакции. Потом она призналась мне, что настолько углубилась в организацию торжества и в беспокойство по поводу прически, которая могла испортиться из-за влажности, что исчезновение какого-то жениха было наименьшей из ее проблем.
Когда мы произнесли клятву верности в церкви и священник объявил нас мужем и женой, я крайне удивился тому, что у него нашлась пара добрых слов обо мне.
— Впервые с Джоном Дугласом я встретился всего пару дней назад, но он заставил меня серьезно задуматься о своих религиозных чувствах.
Одному Богу известно, чего он так загрузился, но пути Господни неисповедимы. Во второй раз я рассказывал священнику историю про кисточки уже в Сиэтле, когда Пэм собиралась меня соборовать. И тот тоже купился.
После короткого медового месяца в Поконосе — с ванной в форме сердца, зеркальными потолками и прочими характерными атрибутами, — мы отправились на Лонг-Айленд, где мои папа с мамой закатили вечеринку в нашу честь, поскольку мало кто из моих родных смог присутствовать на самой свадьбе.
После свадьбы Пэм переехала в Милуоки. К тому моменту она уже окончила институт и стала преподавателем. Начинающим учителям зачастую приходится быть на подхвате в самых проблемных школах города. Особенно тяжко Пэм пришлось в одной средней школе. Учителей там запросто могли толкнуть или ударить, а нескольких молодых преподавательниц даже пытались изнасиловать. Я же наконец соскочил с обязанностей рекрутера и бо́льшую часть времени теперь работал в оперативном отряде, занимаясь в основном ограблениями. Несмотря на безусловные опасности службы, я больше беспокоился за Пэм: у меня хотя бы было оружие. Как-то раз четверо ребят загнали ее в кабинет, лапая и домогаясь. Отбиваясь и крича, она сумела вырваться, но я был в ярости и собирался вместе с коллегами нагрянуть в школу и надрать подлецам задницы.
На тот момент ближе всего мы общались с агентом Джо Делькампо, который работал вместе со мной по банковским делам. Мы с ним частенько ошивались у пекарни на Окленд-авеню, неподалеку от студгородка университета Висконсина в Милуоки. Заведением владела чета Голдбергов, Дэвид и Сара, и уже задолго до того мы успели с ними крепко подружиться. В сущности, супруги относились к нам как к своим сыновьям.
Иногда мы заезжали к ним ни свет ни заря, уже при оружии, и помогали загружать в духовку бублики и булочки. Позавтракав, мы обыкновенно выезжали на работу, хватали преступника, проверяли пару других зацепок и возвращались к ланчу. Мы с Джо вместе работали в Еврейском общественном центре и между Рождеством и Ханукой оплачивали Голдбергам членский билет. В конце концов в местечко, которое мы запросто называли «У Голдбергов», стали заезжать и другие агенты, и даже САРы и ПСАРы. У нас там образовалась своя тусовка.
Джо Делькампо был смышленым парнем, владел несколькими языками и отлично управлялся с оружием. Его смекалка сыграла ключевую роль в, пожалуй, самой странной и сбивающей с толку ситуации, в которую я когда-либо попадал.
Однажды зимой мы с Джо допрашивали в офисе дезертира, которого схватили тем же утром, как вдруг раздался звонок и полиция Милуоки сообщила о захвате заложников. Хотя Джо дежурил всю ночь, мы все же оставили задержанного дожидаться нашего возвращения, а сами отправились по вызову.
Добравшись до старинного дома в стиле Тюдоров, мы узнали, что подозреваемый, Джейкоб Коэн, беглый преступник, обвинен в убийстве офицера полиции в Чикаго. Вдобавок он как раз подстрелил агента ФБР Ричарда Кар-ра, который зашел внутрь и попытался его задержать. Дом был окружен свежеобученным отрядом спецназа ФБР. Этот псих попытался прорваться через окружение, в процессе чего заработал пару выстрелов в зад. По пути он схватил какого-то паренька, убиравшего снег, и забежал в другой дом. Теперь у него трое заложников: двое детей и взрослый. В конце концов он отпустил взрослого и одного ребенка, прижимая к себе совсем маленького мальчишку, которому, по нашим подсчетам, было лет десять.
К этому моменту все уже изрядно подзадолбались. Лютый мороз. Коэн сходит с ума еще пуще от того, что его зад нашпигован свинцом. ФБР и полиция Милуоки обвиняют друг друга в усугублении ситуации. Молодые спецназовцы злятся, что на первом же серьезном деле позволили преступнику прорваться через кольцо. ФБР жаждет крови за смерть одного из своих коллег. А полиция Чикаго уже заявила, что сама хочет его схватить, и если кто-то собирается пристрелить преступника, то должен иметь веское к тому основание.
На место прибыл САР Херб Хокси и своими действиями закрепил уже допущенные остальными ошибки. Во-первых, он достал громкоговоритель, чтобы придать себе безапелляционный тон. Куда мягче был бы телефонный звонок, благодаря которому к тому же беседа приобретает частный характер. Затем, по моему мнению, он допустил вторую ошибку: предложил себя в качестве заложника в обмен на мальчика.
Хокси сел за руль машины ФБР, полиция окружила ее и сопроводила к дому. А пока они ехали, Делькампо попросил меня подсадить его на крышу здания. Напомню, это дом в тюдорском стиле, с покатой крышей, сплошь покрытой льдом, а Джо был на ногах всю ночь. И вот он залез туда, вооруженный только магнумом калибра.357 с 2,5-дюймовым стволом.
Коэн высунулся из дома, обхватив рукой голову мальчика и крепко прижимая его к себе. Детектив Бисли из полиции Милуоки выступил вперед:
— Джек, вот кто тебе нужен. Отпусти ребенка!
Тем временем Делькампо аккуратно карабкался вверх по крыше. Полицейские заметили его и сразу же обо всем догадались.
Субъект с заложником подошли к машине. Повсюду снег и лед. Вдруг паренек поскальзывается, и Коэн на секунду ослабляет свою хватку. К тому моменту Делькампо уже перебрался через гребень крыши, прикинул, что при коротком стволе пистолета пуля может уйти немного выше, прицелился бандиту в шею и спустил курок.
Прямое попадание. Невероятная точность: выстрел пришелся прямо в самую середину шеи. Коэн осел на землю, но никто не понял, утащил его за собой мальчик или же в него попали.
