Не стоило ждать помощи и от представителей местного Бюро по делам коренного населения. Из-за страха, что их уличат в пособничестве врагу, в расследовании отказывались принимать участие даже родственники жертвы. Иногда мы узнавали об убийстве и приезжали на место только через несколько дней, когда тело уже кишело личинками насекомых.
В резервации я провел чуть больше месяца и за это время успел поработать над шестью убийствами. Мне было так жаль индейцев, что я постоянно пребывал в унынии. Возможность вернуться на ночь домой казалась мне роскошью. Я в жизни не видел людей, которым день за днем приходилось преодолевать столько лишений. Полная опасностей работа в резервации Меномини стала моей первой концентрированной дозой убийств, которые нужно было как-то расследовать. Я получил мрачный, но уникальный опыт.
Без сомнений, лучшим событием во время моего пребывания в Милуоки стало рождение нашего первенца, Эрики, в ноябре 1975-го. Мы собирались устроить обед в честь Дня благодарения в загородном клубе вместе с друзьями, Сэмом и Эстер Раскин, как вдруг у Пэм начались схватки. Эрика родилась на следующий день.
На работе я проводил долгие часы за расследованием ограблений, доучивался в магистратуре, а рождение ребенка оставляло еще меньше времени для сна. Не стоит и говорить, что Пэм приняла это бремя на себя. Став отцом, я еще сильнее ощутил свой долг перед семьей. Мне нравилось наблюдать, как растет Эрика. К счастью для всех нас, думается мне, тогда я еще не занимался похищениями и убийствами детей. А если бы занимался, если бы задумывался над такими ужасами, не знаю, как тогда я справлялся бы с отцовством. Но к моменту рождения в 1980-м нашей второй дочери, Лорен, я уже давно свыкся с кошмарами.
Думаю, что отцовство мотивировало меня становиться лучше. Я знал, что занимаюсь не тем, чему хотел бы посвятить свою профессиональную жизнь. Джерри Хоган посоветовал мне проработать «в поле» лет десять, прежде чем перейти в другое место: тогда у меня будет достаточно опыта для должности ПСАРа, а затем и САРа. Рано или поздно я смог бы пробиться в высшее руководство. Но с ребенком, а затем, как я надеялся, и со вторым жизнь полевого агента с ее постоянными переездами выглядела не слишком привлекательной.
Со временем у меня стали вырисовываться и другие перспективы в работе. Снайперская практика и тренировки спецназа более меня не привлекали. С учетом моего прошлого и интереса к психологии — а к тому времени я уже получил диплом магистра, — куда больший интерес у меня вызывала та часть работы, которая касалась урегулирования сложных ситуаций до того, как дело дойдет до стрельбы. САР посоветовал мне пройти двухнедельный курс по переговорам с преступниками в Академии ФБР в Куантико, открывшейся всего пару лет назад.
Там, под крылом таких легендарных агентов, как Говард Тетен и Пэт Маллани, я впервые на практике познакомился с тем, что называлось наукой о поведении. Она навсегда изменила мою карьеру.
Глава 5. Наука о поведении или НП?
[18]
В последний раз в Куантико я был пять лет назад, на подготовительном курсе для начинающих агентов. С тех пор многое изменилось. В первую очередь, к весне 1975-го Академия ФБР превратилась в законченную и самостоятельную организацию, вырезанную из грубого камня бывшей базы ВМС, и расположилась она на живописной лесистой равнине Вирджинии в часе езды к югу от Вашингтона.
Но кое-что осталось прежним. Например, наибольшим престижем и статусом все еще обладали тактические подразделения, а звездой среди них был отдел огнестрельного оружия. Его возглавлял Джордж Цейсс, спецагент, направленный в Англию, чтобы поймать и представить американскому правосудию Джеймса Эрла Рэя за убийство в 1968 году доктора Мартина Лютера Кинга. Цейсс, крупный и мощный человек-медведь, любил показывать дешевый трюк: якобы он мог разорвать наручники голыми руками. Однажды ребята из офиса запаяли цепь и попросили Цейсса показать им фокус еще раз. Он так сильно тянул и выворачивал руки, что в итоге сломал запястье и потом еще долго ходил с гипсом.
Курс переговоров с преступниками преподавали в отделе поведенческого анализа, состоявшем из семи — девяти спецагентов-инструкторов. Психология, как и другие «мягкие» науки, не пользовались особым уважением при Гувере и его сторонниках, поэтому до его смерти сие начинание было скорее кустарным.
В сущности, та часть работы ФБР, да и правоохранительной службы в целом, которая предполагала применение в криминологии науки о поведении и психологии, считалась бесполезным дерьмом. Хотя я абсолютно точно не был согласен с таким подходом, все-таки не мог не признать, что основная часть изученного мной материала не имела никакого практического отношения к поимке преступников — обстоятельство, которое несколько наших энтузиастов начнет исправлять только спустя пару лет. Заняв должность начальника операционной части отдела поведенческого анализа, я изменил его название на «отдел сопровождения расследований». Когда же меня спрашивали, в чем смысл, я честно отвечал, что хотел изъять «НП» из нашей работы.
На тот момент, когда я приступил к изучению курса переговоров с преступниками, начальником ОПА был Джек Пфафф, но наиболее выдающуюся роль в отделе играли две сильные и вдохновляющие личности — Говард Тетен и Патрик Маллани. В Тетене почти два метра роста, за очками в проволочной оправе прячутся глаза-буравчики. Несмотря на прошлое морского котика, он скорее мыслитель, этакий благородный, возвышенный интеллектуал. В Бюро он вступил в 1962-м после службы в полиции Сан-Леандро, штат Калифорния, близ Сан-Франциско. В 1969-м он начал преподавать популярный курс прикладной криминологии, который в конечном итоге (как я подозреваю, после смерти Гувера) стал известен как прикладная криминальная психология. В 1972-м он ездил в Нью-Йорк, чтобы проконсультироваться с доктором Джеймсом Брусселом, тем психиатром, который раскрыл дело «маньяка-подрывника». Доктор согласился лично обучить Тетена своей технике психоанализа.
Вооруженный новыми знаниями, Тетен совершил научный прорыв. Его подход состоял в том, чтобы узнать как можно больше о поведении и мотивах преступника на основе улик, найденных на месте преступления. В каком-то смысле все, что мы впоследствии делали в рамках науки о поведении и криминального анализа, основывалось на этом подходе.
А Пэт Маллани всегда напоминал мне лепрекона. Ростом около 155 сантиметров, он представлял собой эдакого смекалистого заводилу, бурлящего жизнью. Пэт имел ученую степень по психологии. В Куантико он перешел из нью-йоркского отделения в 1972-м, а к концу службы в академии отличился успехами в урегулировании нашумевших терактов с захватом заложников: в Вашингтоне, округ Колумбия, когда мусульманская секта «Ханафитский мазхаб» захватила штаб еврейской организации «Бней-Брит», и в Уорренсвилль-Хайтсе, штат Огайо, когда Кори Мур, темнокожий ветеран войны во Вьетнаме, взял в плен капитана полиции и его помощника прямо в участке. Вместе Тетен и Маллани, эта примечательная и незабываемая парочка, были представителями первой волны современной науки о поведении.
