Тем вечером он шел к Карле не ради убийства. Мысль об этом посетила его уже в гостях. Если бы он изначально планировал нападение, то прихватил бы с собой оружие или некое орудие (читай: «набор для изнасилования»). Мы же наблюдали на теле жертвы следы удушения руками и удара тупым предметом, явно свидетельствующие о спонтанной вспышке агрессии или отчаяния, спровоцированные отказом девушки. Манипуляции, подчинение и власть — это больше про насильников. Наш клиент, скорее всего, зашел с предложением своей помощи в переезде. Поскольку Карла была приветлива, да и к тому же в той или иной степени знала нападавшего, она впустила его в дом. Он хотел заняться с ней сексом взамен неудавшихся отношений. Когда же она ему отказала и стала сопротивляться, он, подобно убийце Мэри Фрэнсис Стоунер из Южной Каролины, решил, что пути назад нет и единственное спасение состоит в убийстве. В этот момент он наверняка запаниковал, по-прежнему надеясь найти иной выход. Повсюду — на полу и на диване — была разлита вода. Возможно, после попытки задушить Карлу он пытался привести ее в чувства. Но это не сработало. Влагу на лице девушки нужно было как-то оправдать, и тогда он схватил ее, протащил через весь подвал и засунул в бочку, придав убийству вид какого-то странного и извращенного ритуала, иными словами, отвлекая внимание от истинного развития событий. Голова, опущенная в бочку с водой, позволила мне сделать еще один не менее важный вывод. Девушка отказала ему, и таким образом нападавший пытался ее унизить. Как и во многих других случаях, чем больше телодвижений убийца совершает на месте преступления, даже пытаясь сбить полицию со следа, тем больше подсказок и намеков на особенности своего поведения он оставляет.
Я отметил, что нападавшему от двадцати пяти до двадцати девяти лет и он вряд ли обладает богатым криминальным опытом. Декорации у него вышли неправдоподобно, а значит, он никогда раньше подобным не занимался. Тем не менее он обладатель взрывного, агрессивного характера и мог в прошлом совершать мелкие правонарушения. Если он женат, то его брак видал лучшие времена; они с супругой недавно разъехались или даже окончательно развелись. Как и многие из людей, идущих на подобные преступления, преступник является настоящим неудачником с крайне низкой самооценкой. Снаружи он может выглядеть уверенно, но глубоко внутри страдает от сильного чувства неполноценности.
Интеллект и IQ средненькие, дальше университета не пошел. Он связал жертву шнуром, и это свидетельствует о наличии у него соответствующей профессиональной подготовки или подходящего хобби. На первых порах расследования он мог активно менять места жительства или работы, а как только пыль немного улеглась, он уехал из города, не вызывая подозрений. Он сильно налегал на наркотики, спиртное или табак, чтобы сбросить напряжение. Кстати, алкоголь мог как-то фигурировать и в самом преступлении, коль скоро убийство — слишком смелый шаг для такого человека. Нападавший мог немного пригубить заранее в попытке побороть стеснительность, но не был сильно пьян, иначе не смог бы соорудить посмертную «инсталляцию».
Его не удовлетворяет собственная сексуальная жизнь. Он должен испытывать проблемы со сном, так что будет все больше склоняться в сторону ночного образа жизни. Если он трудоустроен на постоянной основе, то был вынужден прогуливать работу, пока расследование набирало обороты. Он мог изменить внешность, например сбрить или, наоборот, отрастить бороду, выбрать другую прическу. Вместе с тем не следует искать аккуратиста. Нападавший по своей природе неопрятен, имеет вид всклокоченный и неряшливый. Любые попытки привести себя в порядок для него граничат с чрезмерной педантичностью, а кроме того, требуют колоссальных эмоциональных и физических усилий.
Что касается автомобиля, то я предложил традиционный для убийц «фольксваген-жук», старый, лишенный должного ухода, красного или оранжевого цвета.
Убийца старался не отставать от расследования, руководствуясь информацией из СМИ. Скажем, если шеф полиции публично заявил об отсутствии новых зацепок, то убийца мог использовать его слова в качестве эмоционального щита. Он прошел тестирование на полиграфе, впрочем, многие убийцы способны обмануть машину. Следующий этап в расследовании — задать подозреваемому основательную встряску.
Стресс-факторов может быть целое множество. Например, каждый год в июне он наверняка испытывает сильную тревогу, равно как и при приближении дня рождения жертвы. Преступник однозначно наведывался к ней на кладбище Калвари-Хилл; возможно, оставлял цветы или просил у нее прощения.
— Короче говоря, — посоветовал я, — лучше всего объявить о находке новой многообещающей зацепки, так что со стороны сложится впечатление, будто дело снова встало на рельсы и продвигается вперед семимильными шагами. Не стесняйтесь кричать об этом на каждом углу. Заставьте виновного «наложить в штаны». Отметьте, что пригласили к расследованию психоаналитика из ФБР и его мнение прекрасно вписывается в найденные вами улики.
Затем собравшиеся довели до меня рекомендации доктора Левайна эксгумировать тело и спросили мое мнение на этот счет. Я подтвердил, что идея прекрасная, особенно с учетом шумихи, которая поднимется вокруг эксгумации. Я предложил Уэберу заранее выступить на телевидении и объявить о готовящейся операции. Пусть скажет, что в случае достаточной сохранности тела у полиции при повторной экспертизе есть хорошие шансы найти нужные улики, которые приблизят к поимке убийцы. Пусть смысл его речи выглядит так: «Мы воскресим Карлу, и она лично даст показания о своем убийстве».
Выкопанное тело создаст для убийцы стресс-фактор чудовищной силы. Недурственно будет, если Уэбер публично заявит: он-де все равно раскроет дело, даже если для этого ему потребуется еще двадцать лет. Убийца занервничает и выдаст себя, задавая слишком много вопросов. Может, он даже напрямую свяжется с полицией. Надо фотографировать или снимать на видео каждого, кто появится на кладбище; среди них может оказаться и субъект. Ему отчаянно хочется узнать, на что теперь похоже тело его жертвы. Когда же полиция во всеуслышание отметит его удовлетворительное состояние, убийца вообще слетит с катушек. В то же время он еще сильнее замкнется в себе, ограничив контакты даже с теми немногочисленными друзьями, которые у него есть. Как раз в этот момент можно начинать отслеживать, не изменилось ли кардинально поведение кого-либо из завсегдатаев местных баров и прочих питейных заведений. Чтобы справиться со стрессом, вскоре после начала кампании наш клиент может примкнуть к церкви или вступить в другое религиозное сообщество. И посреди всего этого давления мы опубликуем короткую, чуть ли не сочувствующую заметку от лица какого-нибудь участника расследования — да хоть бы даже меня самого: мол, мы прекрасно понимаем, через какие муки ему пришлось пройти, ведь он не хотел убивать девушку и все это время несет на своих плечах тяжкое бремя.
Далее я вывел основные принципы стратегии допроса, аналогично примененной нами в деле Стоунер. Гвоздь программы заключался в следующем. Вычислив преступника, не следует тут же заковывать его в наручники. Нужно сперва как следует его помариновать недельку-другую, а затем он сам как миленький придет с повинной. Чем большим количеством фактов владеет дознаватель, тем лучше сможет давить на подозреваемого, то и дело отпуская фразочки вроде «Мы знаем, ты тащил ее отсюда и досюда» или «С водой все понятно». Свое дело сделает и любой предмет, участвовавший в преступлении (как тот камень в деле Стоунер), стоит лишь оставить его в комнате для допроса.
