Дарби прошептала что-то еще в ухо Птички Джей, и девочка кивнула. Затем она встала и молча отошла в сторону, с какой-то непонятной целью. Теперь Дарби пристально уставилась на него через комнату тяжелым взглядом.
– Перестань глазеть на меня!
Дарби не подчинилась.
– Отверни голову! И смотри в пол. – Ларс ткнул в ее сторону «береттой» для острастки, но она не дрогнула. Пистолет потерял свою угрозу. Он словно стал бутафорским. Она больше не боялась его.
Ларс прицелился – но он и так целился всё это время; как создать больше угрозы, чем эта? Он попытался взвести курок большим пальцем, как делают в кино, однако курок уже был взведен. Пистолет был готов к выстрелу, потому что уже стрелял сегодня. По ней. Пять раз.
Дарби продолжала смотреть на Ларса в упор, заставляя его кишки сжиматься. Что-то было в ее глазах. Что-то изменилось. Медленно, медленно она подалась вперед, подобрала ноги и встала, ее покалеченная рука изгибалась за спиной. Ее волосы прилипли к лицу темными спутанными клубками; она стояла, как в однажды виденном им страшном фильме, где японский призрак появлялся из-под пола.
Ларс дрогнул, оглянувшись на дверь.
– Эшли! – крикнул он наружу, в ночь. – Я… ты это, нашел уже ключи, а?
Нет ответа.
Его старший брат был слишком далеко, чтобы услышать. Ларс сообразил, что, может, лучше забежать в мужской туалет и кричать через то выломанное окно, но для этого придется повернуться к ним спиной.
– Эшли! – закричал он снова, отступая назад, натыкаясь на разбитый торговый автомат. – Что-то… эй, кое-что изменилось. Она смотрит на меня!
Ларс хотел броситься к главному входу, но так ему тоже требовалось отвернуться от Дарби. Он боялся. Она была несомненно прикована там, беспомощная, с пальцами, зажатыми в запертой двери, но отчего-то он не мог потерять ее из виду. Своей неповрежденной рукой Дарби теперь тянулась к чему-то – к маленькой пластиковой панели на стене, на которую Ларс не обращал внимания всю ночь, вплоть до этого момента…
«Выключатель света», – понял он, когда комната погрузилась в темноту.
– Эшли! – Теперь его голос дрожал.
Совершенная темнота.
Ларс опустился на колени и нащупал фонарик брата. Кончики пальцев нашли его рядом с бензиновой канистрой – и ткнулись в него, заставив укатиться. Ларс кинулся за фонариком, – сердце колотилось о ребра, – и наконец он нажал кнопку и направил сине-белый светодиодный луч на дверь чулана.
К его облегчению, Дарби все еще была там, и Птичка Джей тоже. Обе они стояли под его лучом, и обе искоса смотрели на него. Конечно, они здесь. Почему же тогда Ларс так напуган? Он устал от этого. Он захотел застрелить Дарби сейчас же. Прямо сейчас. И вдвоем с Эшли поджечь это дурацкое здание, и закончить эту адскую ночь, и добраться до дяди Кенни, и убить несколько личинок в Gears of War.
– Эшли! – Его голос охрип. – Можно я убью ее уже?
Нет ответа.
Только шум ветра снаружи.
– Эшли, можно мне, пожалуйста…
Джей внезапно двинулась с места, заставив его вздрогнуть, и обошла комнату по темному периметру. Ларс нацелил на нее свою «беретту» и фонарик, отслеживая ее, как прожектор, когда она проходила мимо тел Эда и Сэнди, мимо забаррикадированного окна.
– Птичка Джей, э, что ты делаешь?
Девочка проигнорировала его и остановилась возле входной двери.
Затем положила руку на дверь.
И плотно прикрыла.
– Джей, а ну, стой! – Ларс повернулся к Дарби, высвечивая ее лучом. Теперь он делил свое внимание между двумя дамами в темной комнате – Дарби слева от него, а Джей справа. Он мог светить только на одну из них одновременно.
И ему это не нравилось. Нисколько.
Ларс услышал щелчок позади себя и крутнулся назад, целясь лучом, – теперь Джей стояла на цыпочках, держась за засов. Запирая дверь.
Затем она повернулась к нему лицом, щурясь от яркого света, и он обнаружил у нее такой же пугающий взгляд, как у Дарби. Да, они обе определенно участвовали в этом – какая-то завуалированная шутка, которую Ларс не понял. Это было нормально – шутки всегда с трудом до него доходили. Большую часть времени они шептались о нем. Занывшая язва в желудке подсказала ему, что и это всё ради него тоже. Как в момент перед тем, когда Эшли швырнул Полосатку в костер два года назад: «Эй, братишка. Хочешь увидеть падающую звезду?»
– Джей, – повторил он.
Никакой реакции.
– Птичка Джей, ты… ты получишь красную карточку, когда Эшли вернется, – сказал он, оглядываясь налево на дверь кладовки, направляя свой фонарик на Дарби…
Ее там не было.
Только дверь. Струйка крови. И раздавленный маленький красный кусочек, все еще втиснутый в дверь, словно сочная внутренность необычного гамбургера. И этому кусочку потребовалось полсекунды, чтобы как-то зарегистрироваться в неповоротливом уме Ларса – что это на самом деле было, что это значит, что только что произошло и что теперь будет…
Дарби ударила Грызуна сильно и резко, сбоку, отправив фонарик кувыркаться и отбрасывать дикие тени. Не время бояться. Время кричать от боли и адреналина, время всего кровоточащего, темного и беспощадного.
Дарби нырнула под правую руку Ларса, под пистолет, и сбила его в сторону, громыхнув о стеллаж с брошюрами. У нее был только один шанс сейчас, один последний шанс – и швейцарский армейский нож ее отца в левой руке («Поздравляю с окончанием колледжа!») с лезвием, притупившимся от распиливания прутьев собачьей клетки Джей, но все еще достаточно острым, – и она перерубающим глотку ударом всадила его Ларсону Гарверу прямо в кадык.
Нож мягко вошел внутрь.
Кровь хлынула ей на лицо. В ее глаза, в ее рот. Оставляя во рту вкус теплых десятицентовых монеток. Ларс ударил ее рукой, своими острыми ногтями расцарапав ей щеку, но он был уже занят собственной шеей. Пытаясь сдержать кровотечение.
Другая его рука тоже взметнулась. Почти ослепленная кровью Грызуна, Дарби, моргая, словно запечатлела размытый стоп-кадр – движущийся пистолет.
Джей закричала.
Тот черный «сорок пятый». В панической вспышке Дарби поняла, что Ларс не выронил его после всего – стук, который она слышала, вероятно, был от фонарика, – и он по-прежнему сжимал оружие в кулаке, поворачивая дулом к ее животу…
«Пистолет-пистолет-пистолет…»
Эшли, стоя на коленях, доставал ключи из снега, когда услышал одиночный выстрел внутри здания. Словно раскат грома, приглушенный плоскими стенами и дверьми. Он не мог в это поверить.
«Правда, что ли?»
Он вздохнул.
– Черт побери, братишка.
Эшли быстро проверил ключи фонариком своего телефона – ага, это были они. Дурацкий маленький ключик Сэнди от «Охраняемого хранилища», серебристый, круглый, проштампованный номерком «А-37» и, кроме этого, ничем не примечательный. Эшли нашел ключи наполовину засыпанными в снегу, там, где они и упали, в тридцати футах от окна уборной
[15].
