Джей схватила ее за руку.
– Давай! Вставай!
Дарби попробовала снова, но щиколотка подогнулась под ней в сторону. Еще один всплеск тошнотворной боли. Прихрамывая, она поковыляла вперед.
– Он мертв? – спросила Джей.
– Не рассчитывай на это.
– Что это значит?
– Это значит – нет. – Дарби выдернула пистолет Ларса из-за пояса джинсов. Она не знала точно, был ли Эшли внутри здания, когда пары воспламенились, однако надеялась, что ее импровизированная огненная бомба как минимум опалила ему брови. Но мертв? Нет. Он не был мертв, потому что она его еще не убила. Дарби сможет расслабиться, только когда выстрелит пулей сорок пятого калибра прямо в его ухмыляющееся лицо. Не раньше.
– Я надеюсь, ты его все же достала, – сказала Джей, пока огненное инферно разрасталось за ними, затуманивая мир вокруг низовым дымом. Луна пропала из виду. Деревья стали казаться угловатыми призраками в дымке, освещенной пламенем. Горящее здание Ванапани пока сохраняло форму – клетка, охваченная огнем, вокруг эпицентра жара, от которого трещали кости.
И теперь раскаленные угольки летели, словно светлячки из темноты, обсыпая снег вокруг Дарби и Джей. Они шипели при падении, сотни крошечных метеоритов, создающих облачки пара. Слишком быстрые, чтобы от них убежать.
– Джей! Снимай куртку.
– Зачем?
– На ней бензин! – Дарби стащила с себя толстовку с университетским принтом и швырнула в снег. Секундой позже толстовка вспыхнула сине-оранжевым пламенем, как костер, когда искра коснулась ее.
Джей, увидев это, тут же сорвала с себя парку.
– Видишь? Говорю же тебе.
Всё больше угольков падало вокруг, всё больше искр кружилось в воздухе, и Дарби следовала за Джей, делая один болезненный шаг за другим. Нельзя останавливаться. Ее волосы все еще пропитаны топливом. Хватило бы одной шальной искры, а Дарби зашла слишком далеко и сражалась слишком усердно сегодня, чтобы быть убитой одной проклятой искрой.
Она отбросила мокрую прядь с лица.
– Парковка. Мы сядем там в Синенькую.
– Что это – Синенькая?
– Моя машина.
– Ты дала машине имя?
– Я запущу двигатель, чтобы тебе было тепло. И… – Дарби поскользнулась, пока они пробирались через дымную темноту, и оставила следующую мысль невысказанной: «И пока ты посидишь на пассажирском сиденье Синенькой, я пойду найду Эшли и выстрелю ему в лицо.
И покончу с этим, раз и навсегда».
Джей повернула голову, наблюдая за бурлящим пламенем через плечо, словно ожидала, что Эшли появится из руин.
– Ты… ты убила его брата.
– Да. Я сделала это.
Это все еще было внутри Дарби – да, она убила кого-то сегодня. Она ударила другого человека ножом в шею, сломала ему палец и скулу и перерезала его глотку. Как удивительно обыденно это вышло – швейцарский нож вошел в него, будто она резала мясо (и чисто технически так и было). Просто грязная, мрачная работа. И до того, как ночь закончится, Дарби знала – ей придется убить еще одного.
Джей заволновалась:
– Он любит своего брата.
– Любил. Прошедшее время.
– Теперь он не захочет на тебе жениться.
– Я… – Дарби заржала, как лошадь. – Я думаю, что этот корабль уплыл, Джей.
«Еще только один.
Я уже убила Бивиса. Остался Батхед».
В пятидесяти ярдах позади здание Ванапани застонало, словно чудовище, ворочающееся во сне; почерневшие ребра скрипели и трещали внутри огненного шторма. Тающий снег соскальзывал с крыши в потоках горячего пара.
«И затем… затем я, наконец, смогу отдохнуть».
Они уже видели Кошмарных Детей – ту дюжину или чуть больше обглоданных фигур, застывших в апокалиптической игре, засыпанных снегом по пояс, – когда Джей остановилась, указывая вниз по дороге, тыча пальцем:
– Смотри! Смотри, смотри!
Дарби протерла глаза и тоже это увидела.
Фары.
Приближающиеся к въездной рампе зоны отдыха Ванапани по трассе.
Большие, промышленные мощные прожекторы с изогнутыми серебристыми отражающими пластинами и дуги из разлетающихся по сторонам подсвеченных ледяных обломков. Первый снегоочиститель Дорожной службы наконец был здесь.
Джей прищурилась.
– Это… это к нам?
– Да. Это к нам.
При виде этого Дарби убедилась, что внешний мир все еще существует. Он был по-прежнему здесь, он был реален, он был заселен приличными людьми, которые могут помочь, и, Боже Святый, она почти выцарапала себе выход из этого огненного, пропитанного кровью кошмара. Она почти спасла Джей.
Почти.
Ее колени подкосились, и она упала на четвереньки. Дарби плакала и смеялась одновременно, ее лицо исказилось, шрам сиял, как рекламный щит. Ее это не волновало. Она была так близко. Она наблюдала за желтыми огнями, выплывающими из темноты, двоящимися у нее в глазах. Она слышала шум двигателя. «Спасибо, Господи! О, спасибо, Господи…»
Дарби лишилась своего телефона, но знала, что сейчас почти шесть утра. Прошло девять часов с тех пор, как она впервые обнаружила эту девочку, оставленную без присмотра в фургоне, в запертой собачьей клетке, воняющей мочой. Солнце взойдет через час.
Дорожные бригады опередили график.
Или они получили специальное указание от копов ввиду таинственного текстового сообщения, касающегося зоны отдыха с аналогичным названием…
– Дарби! – Джей схватила ее за запястье, в голосе слышалась паника.
– Что?
– Я вижу его. Он идет за нами.
5:44
– Дааааарби!
Да, Эшли Гарвер преследовал их, выделяясь неровной тенью на фоне ревущего пламени. Теперь он нес гвоздемет в левой руке. Поврежденная правая была зажата под мышкой. Он был в пятидесяти ярдах от них – шаркающая фигура в дымящейся одежде, поднимающая здоровую руку с гвоздеметом, чтобы вытереть рот.
Он находился слишком далеко для выстрела.
Искусство стрельбы Дарби было очень неопределенным, и она не могла потратить зря свою единственную пулю. Она спрятала пистолет сзади, за поясом. За ее спиной усиливался свет фар, по мере того, как снегоуборочная машина с пыхтением приближалась. Убийца, наступающий на них с одной стороны, и помощь от незнакомых людей с другой – это был несложный выбор.
Джей дернула ее:
– Пошли!
И в какой-то момент Дарби поняла – всё это еще продолжается.
– Дарби, пошли! Мы должны бежать.
– Нет.
– Что?
