– Эй… эй вы!
Я игнорирую Саймона Фрейзера и прижимаю телефон к уху. Это выводит его из себя. Он подходит к моему окну, стучит по стеклу своим университетским перстнем.
– Эй, вы не имеете права стоять здесь!
Я поворачиваю к нему голову и показываю на телефон – типа я занят. Его лицо краснеет. Саймон Фрейзер стучит сильнее, теперь перстнем школы. Я перехватываю ручку двери.
– Слушай, ты, говн…
Я распахиваю дверцу, ударяя ею ему в лицо. Саймон Фрейзер падает на спину. Его телефон вылетает у него из руки и ударяется об асфальт. Не знаю, разбился он или нет. Я выхожу из машины, прежде чем он успевает прийти в себя, и говорю:
– Я ждал вас, Саймон.
Саймон Фрезер осторожно подносит руки к лицу, словно проверяя, в порядке ли оно.
– Крови нет, – говорю я. – Пока.
– Это угроза?
– Да, возможно. – Я протягиваю руку, чтобы помочь ему подняться. – Позвольте помочь.
Он смотрит на мою протянутую руку, словно я держу в ней кусок говна. Я улыбаюсь ему. Смотрю на него сумасшедшими глазами типа: «Мне на все насрать». Он чуть отодвигается в сторону.
– Я здесь, чтобы спасти вашу карьеру, Саймон.
– Кто вы?
– Нап Дюма.
Я устроил это спектакль не столько для того чтобы воздействовать на него физически, сколько чтобы ошеломить, дезориентировать. Этот человек, привычный к тому, что он всегда владеет ситуацией, к четким границам и правилам, к тому, что его проблемы растворяются по телефонному звонку нужному человеку. Он не привык к конфликтам, которые развиваются не по заведенному шаблону, к тому, что рычаги управления не в его руках, и если я сыграю правильно, то смогу этим воспользоваться.
– Я… я вызываю полицию.
– Нет нужды, – развожу я руками. – Я коп. Чем могу вам помочь?
– Вы полицейский?
– Да.
Его лицо становится еще краснее.
– Я лишу вас значка.
– За незаконную парковку?
– За нападение.
– Дверцей машины? Это был несчастный случай, прошу прощения. Но я не против, давайте позовем сюда побольше полицейских. Вы позаботитесь о том, чтобы лишить меня значка за открытие дверцы. А я… – я указываю большим пальцем себе в грудь, – позабочусь о том, чтобы лишить вас адвокатского статуса.
Саймон Фрейзер все еще на земле. Я стою над ним, практически лишая его возможности подняться без моей помощи. Это довольно распространенная силовая игра. Я снова протягиваю руку. Если он попытается предпринять что-нибудь – на данном этапе это возможно, – то я готов. Он берет меня за руку, и я поднимаю его.
Фрейзер отряхивается.
– Я ухожу, – сообщает он.
Он подходит к своему телефону, поднимает его, стряхивает пыль, словно с маленькой собачки. Я со своего места вижу, что экран растрескался. Теперь, когда нас разделяет некоторое расстояние, он злобно смотрит на меня:
– Расходы за весь ущерб будете нести вы!
– Не-а, – улыбаюсь я ему в ответ.
Саймон смотрит на свою машину, но моя все еще блокирует его дверцу. Я вижу, что он взвешивает все за и против варианта, при котором он проберется на водительское место с пассажирского и уедет.
– Вы мне скажете то, что мне необходимо знать, – говорю я, – и все это останется между нами.
– А если не скажу?
– Я уничтожу вашу карьеру, – пожимаю плечами я.
– Думаете, у вас получится? – ухмыляется он.
– Если откровенно, то полной уверенности у меня нет. Но я не успокоюсь, пока не добьюсь своего. Терять мне нечего, Саймон. Мне все равно, если вы, – я делаю знак кавычек пальцами, – «лишите меня значка». Я не женат. У меня нет никакого социального положения. Короче, я повторяю: мне нечего терять. – Я делаю шаг в его сторону. – А что касается вас, то у вас есть семья, репутация и то, что в газетах называют, – опять кавычки пальцами, – «положение в обществе».
– Вам меня не запугать.
– Я уже сделал это. Да, и если мне вдруг по какой-то причине не удастся уничтожить вашу репутацию, я в один прекрасный день приду и надеру вам задницу. Все проще простого. Старая школа.
Он с ужасом смотрит на меня.
– Мой брат погиб, Саймон. Вы, вероятно, стоите между мной и его убийцами. – Я делаю еще шаг в его сторону. – Разве я похож на человека, который может позволить, чтобы вам это сошло с рук?
Он откашливается:
– Если это имеет какое-то отношение к работе полицейского Рекса Кантона на нашу фирму…
– Вообще-то говоря, имеет.
– …то я не могу вам помочь. Как я уже объяснял, эта работа связана с адвокатской тайной.
– Но не в том случае, когда работа, за которую вы ему платили, является преступлением, Саймон.
Молчание.
– Никогда не слышали о подставе?
Снова кашель, на сей раз менее уверенный.
– Что за ерунду вы несете?
– Вы нанимали полицейского Рекса Кантона для того, чтобы он пятнал репутацию разведенных мужей в пользу ваших клиенток.
Саймон переходит на адвокатский голос:
– Во-первых, работа полицейского Кантона не подпадает под эту категорию. Во-вторых, проверка прошлого противной стороны в процессе не является ни незаконной, ни неэтичной.
– Он не проводил проверок, Саймон.
– У вас нет никаких доказательств.
– Можете не сомневаться – есть. Пит Корвик, Рэнди О’Тул, Ник Вейсс. Вам эти имена ничего не говорят?
Молчание.
– Язык прикусили, адвокат?
И опять молчание.
– По странному стечению обстоятельств случилось так, что полицейский Рекс Кантон арестовывал всех троих за езду в пьяном виде. И по странному стечению обстоятельств ваша фирма защищала интересы всех жен этих арестованных водителей в слушаниях об опеке, – усмехаюсь я.
– Это не доказательство преступления, – пытается возразить он.
– Мм… Вы думаете, пресса будет придерживаться того же мнения?
– Если эти необоснованные обвинения попадут в прессу…
– Вы лишите меня значка, я знаю. Слушайте, я задам вам два вопроса. Если вы честно на них ответите, то ваш короткий кошмар в моем лице закончится. Если не ответите, я обращусь в газеты и Американскую юридическую ассоциацию. А еще раствитчу свой пост в «Фейсбуке», в котором напишу о том, что мне известно. Или как там говорит современная молодежь? Справедливо?
Саймон Фрейзер не сказал еще, что согласен, но по его ссутулившимся плечам я понимаю, что добил его.
– Вот мой первый вопрос: что вы знаете о женщине, работавшей с Рексом на этих подставах?
