Я не отвечаю ему, а говорю:
– Мне нужно знать остальную часть истории.
– Хорошо.
– Что случилось с Вестбриджской базой после закрытия программы «Найк»?
– Официально? Ее передали Министерству сельского хозяйства.
– А неофициально?
– Ты мальчишкой ходил туда?
– Да.
– В мои времена мы тоже туда ходили. Пролезали сквозь дыру в ограде. Помню, один раз мы так напились, что один из солдат отвез нас домой в армейском джипе. Мой отец запер меня дома на три недели. – Это воспоминание вызывает улыбку на его лице. – Насколько близко к базе ты подходил?
– Не очень близко.
– Вот именно.
– Не понимаю.
– Охрана при Министерстве сельского хозяйства была строже, чем при военных. – Кауфман наклоняет голову. – Почему – как ты считаешь?
Я молчу.
– А ты подумай. У тебя есть пустые военные базы. Аппарат безопасности уже отлажен. Если бы ты был правительственным агентством, которое хотело бы летать незаметно под радарами, делать что-то по секрету… Подумай, что правительственные агентства из трех букв могли бы прятать у всех на виду? И уже не в первый раз. Прежняя база ВВС в Монтоке – сколько про нее ходит всяких слухов.
– Каких слухов?
– Нацистские ученые, манипулирование сознанием, эксперименты с ЛСД, НЛО, всякая сумасшедшая дурь.
– И вы в это верите? Вы думаете, что правительство США прятало в Вестбридже нацистов и инопланетян?
– Да боже ж ты мой, Нап, они прятали здесь ядерное оружие! – Глаза Кауфмана засверкали. – Неужели так трудно предположить, что они прятали там и что-то еще?
Я молчу.
– Необязательно нацистов и инопланетян. Они могли испытывать какую-нибудь современную технологию – Управление перспективных исследовательских проектов, лазеры, дроны, изменение климата, интернет-хакерство. Неужели это кажется невероятным при такой охране?
Нет, не кажется.
Теперь Джефф Кауфман встает, начинает расхаживать по комнате.
– Я чертовски неплохой исследователь! – восклицает он. – Тогда я довольно глубоко залез в это. Я даже ездил в Вашингтон, проверял доклады и архивы. Мне удалось найти только безобидные исследования в области выращивания сельхозкультур и скота.
– И вы обо всем этом рассказывали моему брату?
– Да. Ему и его друзьям.
– Сколько их было?
– Кого?
– Сколько ребят приходило к вам с Лео?
– Пять, может, шесть. Не помню.
– Парни, девушки?
Кауфман задумывается:
– Кажется, две девушки были, но поклясться не могу. Может, и одна.
– Вы знаете, что Лео погиб не один.
– Конечно, – кивает он. – Дайана Стайлс вместе с ним. Дочь капитана.
– Дайана была одной из тех девушек, которые приходили к вам с моим братом?
– Нет.
Не знаю, что об этом подумать, да и есть ли тут о чем думать.
– Вы мне еще расскажете что-нибудь, что могло бы мне помочь?
– Помочь тебе в чем, Нап?
– Скажем, вы правы. И на базе действительно занимались чем-то сверхсекретным. А кто-то из ребят узнал об этом. Что могло бы случиться с ними?
Теперь его очередь ответить молчанием. Его нижняя челюсть отвисает.
– Что еще вы узнали, доктор Кауфман?
– Еще две штуки. – Он откашливается, откидывается на спинку стула. – Нашел имя одного из командиров. Энди Ривз. Он назывался сельскохозяйственным экспертом из Мичигана, но, когда я стал копать его предысторию, оказалось, что она довольно темная.
– ЦРУ?
– Он подходит под их шаблон. И он по-прежнему живет неподалеку.
– Вы с ним не разговаривали об этом?
– Пытался.
– И?..
– Он сказал, что на базе занимались какой-то скучной сельскохозяйственной дребеденью. Считали коров и урожаи – так он сказал.
– А что второе?
– Закрытие базы.
– Так, и когда это произошло?
– Пятнадцать лет назад, – отвечает Кауфман. – Через три месяца после смерти твоего брата и дочери Оги.
Возвращаясь к машине, я звоню Оги:
– Я только что говорил с Джеффом Кауфманом.
Кажется, я слышу вздох.
– Прекрасно.
– Он кое-что интересное рассказал о старой базе.
– Не сомневаюсь.
– Вы знаете Энди Ривза?
– Знал.
Я уже иду по городу.
– Откуда?
– Я возглавляю полицейское отделение почти тридцать лет, ты не забыл? Он командовал базой, когда на ней проводились сельскохозяйственные исследования.
Прохожу мимо нового заведения, в котором продаются только куриные крылышки. От этого запаха у меня начинается слюноотделение.
– И вы купились на это? – спрашиваю я.
– Купился на что?
– Будто они проводили сельскохозяйственные исследования.
– Да, – говорит Оги, – с большей достоверностью, чем на слухи о манипулировании сознанием. Как шеф полиции, я знал всех командиров базы. А мой предшественник знал всех, кто был при нем.
– Кауфман говорит, что тогда на базе находились ракеты с ядерными боеголовками.
– Я слышал и об этом.
– И еще он сказал, что, когда базу передали Министерству сельского хозяйства, меры безопасности там усилились, они стали надежнее охранять свои тайны.
– Не хочу обижать Кауфмана, но он преувеличивает.
– Это как?
– Базы «найков» поначалу никто вообще не прятал. Кауфман тебе об этом сказал?
– Сказал.
– И когда у военных появилось ядерное оружие, это вызвало бы ненужные подозрения, если бы они вдруг закопались под землю и стали действовать слишком скрытно. Безопасность увеличили стократно, когда появились ядерные боеголовки, но делалось все тоньше.
– А когда базы закрылись?
– Возможно, безопасность усилили, но это проходило в рамках нормального обновления техники и технологии. Появляется новая команда, привозит ограду попрочнее.
Я иду по Оук-стрит, вестбриджскому ресторанному ряду. Прохожу мимо следующих заведений, по порядку: японского ресторана, тайского, французского, итальянского, димсама
[22] и чего-то, названного «Калифорнийский фьюжн». После этого – целая куча банковских отделений. Не вижу в них смысла. Никогда не видел в этих банковских отделениях ни одного клиента, только тех, кто заходит взять наличку из банкоматов.
