В недалеком будущем Гордон не видит возможности повторения подобной картины. По его мнению, цифровая революция хотя и важна, но сравнительно ограничена по своему трансформационному потенциалу. Десятилетия развития информационных технологий не породили ничего похожего на резкий рост производства на душу населения (с учетом инфляции), который можно было наблюдать в промышленно развитых странах в середине XX века (рис. 6.1). Ожидаемая продолжительность жизни растет не так быстро, как когда-то. Предсказания светлого будущего, широко распространенные в 1950-х и 1960-х годах и опиравшиеся на появление робототехники, прогресс в ракетостроении и изобретение мощных компьютеров, не смогли воплотиться в жизнь. Окружающий мир сам был лучшим доказательством правоты Гордона. Компьютеры, чудесные плоды цифровой революции, стали быстрее, приобрели новые возможности, но оплата труда многих рабочих с учетом инфляции росла совсем не так, как пятьдесят лет назад. Население стран с самой богатой экономикой скорее обозлено и разочаровано, чем удовлетворено и оптимистично.
Рис. 6.1. Головоломка производительности.
Ежегодное изменение производительности труда в США, %
Вопрос, на который трудно ответить, заключается в том, будет ли технология по-прежнему разочаровывать людей. Когда машины станут беседовать с нами на человеческом языке, а беспилотные автомобили правильно и вовремя доставлять драгоценные товары прямо к дому, предвосхищая желания клиента, — будет ли мир по-прежнему чувствовать себя застрявшим в тупике, как сегодня? Гордон и многие другие ученые утверждают, что да. Цифровые технологии, хотя и великолепно смотрятся, не могут обеспечить такого же качественного улучшения уровня жизни, как фундаментальные изобретения конца XIX века. Хотя инновации, порожденные цифровыми технологиями, и будут стимулировать рост экономики, он столкнется с серьезными препятствиями в виде старения населения и увеличения неравенства.
Оптимисты, которых тоже предостаточно, говорят «нет». Они предлагают потерпеть. И у них более серьезные аргументы.
Слабость в цифрах
У пессимистов большое начальное преимущество: данные на их стороне. В качестве ключа к долгосрочному повышению доходов и уровня жизни экономисты называют рост производительности труда, то есть численное значение количества продукции с единицы земли, рабочей силы и капитала. В первые десятилетия после Второй мировой войны производительность в странах с богатой экономикой резко возросла, но в 1970-х так же резко упала. В конце 1990-х она снова вернулась на утраченный уровень, особенно в США, и многие экономисты объявили, что информационные технологии наконец стали давать плоды. Тем не менее к середине 2000-х годов этот бум, вернее, бледное подобие бума, снова прекратился, и перспектив его возобновления нет.
По мнению Гордона, это все, чего можно было достигнуть. По его словам, скачок экономического роста, связанный с технологическим бумом, представлял собой получение прибыли от перевода информации на цифровые носители, распространения персональных компьютеров и Интернета. Хотя последние технологические достижения выглядели впечатляюще, их оказалось недостаточно для повышения производительности труда. Мобильная связь и социальные сети не слишком меняют способность человечества производить больше из меньшего. Перефразируя венчурного капиталиста Питера Тиля, нам обещали летающие автомобили, но вместо этого дали социальные сети. Беспилотные автомобили не ускоряют экономического роста, поскольку производительность труда человека, едущего в автомобиле, не меняется в зависимости от того, за рулем он или нет.
Между тем, отмечают пессимисты, прогресс в вычислительной технике, позволивший достичь существующих сегодня технологий, замедляется. На протяжении полувека инженеры мерилом прогресса для инженеров было универсальное эмпирическое правило, известное как закон Мура и названное в честь основателя Intel Гордона Мура (глава 4). В соответствии с ним, количество транзисторов на кристалле микросхемы удваивается каждые два года. Этот впечатляющий рост позволил производителям вычислительной техники миниатюризировать свою продукцию, перейдя от дорогостоящих, занимающих целые залы энергоемких машин к суперкомпьютерам, которые мы сегодня носим в карманах. К сожалению, закон Мура перестает действовать.
С учетом всего вышесказанного, утверждает Гордон, перспектива технологического возрождения в первой половине третьего тысячелетия кажется довольно мрачной. Неужели все действительно так?
Некоторые экономисты задаются вопросом, не является ли указанная проблема лишь статистической иллюзией: экономические оценки просто не поспевают за технологическими изменениями? Стоимость, произведенную в сфере услуг и информационных технологий, на которые приходится все больше экономической активности, оценить гораздо труднее, чем результаты работы фабрик или ферм. Многие чудесные новые цифровые товары — вроде «Википедии» или набора услуг Google — бесплатны. Более того, увеличение потребляемой стоимости все больше и больше является результатом улучшения качества или персонализации — здесь можно вспомнить, например, о персональных списках воспроизведения музыки или видео, составленных с учетом вкусов слушателя. Государственные статистики изо всех сил стараются уловить подобные нюансы, и хотя неверная методика измерений вносит свою долю в то, что производительность труда показывает незначительный рост, специалисты не склонны считать эту методику самым важным фактором. Множество подобных проблем возникало и с определением государственных статистических показателей в 1990-е годы, когда входящая в их число производительность труда стремительно росла. Поэтому сейчас, когда исследователи пытаются оценить методическую ошибку в определении стоимости, создаваемой новыми технологиями, они приходят к величинам, значительно меньшим, чем оценки потерь стоимости от вялой динамики производительности труда.
В общем, хотя теория Гордона неплохо объясняет некоторые досадные экономические неудачи нескольких последних десятилетий, не стоит применять ее к будущему. На самом деле в понимании характера технологических изменений пессимисты делают три ошибки.
Ключ — в экспоненциальном росте
Прежде всего, они недооценивают совокупный эффект экспоненциального роста вычислительной мощности. Закон Мура действительно теряет силу, но долгое время его безотказного действия подвело технологии к границе новых удивительных открытий. Как утверждают в нескольких последних книгах ученые из Массачусетского технологического института Эрик Бринолфссон и Эндрю МакАфи, процессы экспоненциального роста обманчивы. Они цитируют старую притчу, в которой человек изобрел шахматы и принес их радже. В качестве оплаты он попросил рис, количество которого надлежало рассчитать следующим образом: одно зерно за первую клетку шахматной доски, два — за вторую, четыре — за третью и так далее, удваивая количество зерен на каждом следующем квадрате. Раджа охотно согласился, думая, что общее количество будет невелико. Тем не менее на второй половине доски цифры оказались уже огромны: 4 млрд зерен уже на первой ее клетке. Соответственно, за каждый новый квадрат следовала плата, столь же большая, как все предыдущие, вместе взятые.
