Книга Дмитрий Самозванец, страница 31. Автор книги Фаддей Булгарин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дмитрий Самозванец»

Cтраница 31

— Постой, довольно, довольно! Радуйся же теперь, что ты многого желаешь. Не получишь ничего! — сказал царь, принужденно улыбаясь.

— Так подари хоть полтиной! — сказал шут, протянув руку.

Царь взял со стола полтину и дал шуту.

— Выторговал, выторговал! — воскликнул Кирюшка, запрыгав по комнате. — Послушай, отец родной, не гневайся, а твои бояре умнее тебя. Я у них выучился мастерски просить, а у тебя не хочу учиться бестолково давать. За твою полтину повторю тебе сказку, которую я сказал за гривну Ваньке Мстиславскому. Жила-была дойная корова; все нагибались перед и и, чтоб доить молоко, а она думала, что ей кланяются. Вот и вся недолга! Мы, бедные, обираем вас, богатых; веселимся на ваш счет и платим вам поклонами. Вот и ты грустишь от того, что тебе нечего и не у кого просить и не перед кем кланяться. Прощай, кормилец, пойду протру глаза твоей полтине, она у тебя, чай, прислепла в темном углу.

Шут поклонился и вышел. Борис Федорович посмотрел ему вслед и сказал про себя: «Вот как правда пробивается сквозь грубую оболочку дурачества. Право, этот шут счастлив! Если б мне было не стыдно самого себя — я бы мог в тяжкие мои минуты позавидовать Кирюшке!»

Борис Федорович прошелся несколько раз по комнате, потом сел за свой письменный стол и стал перебирать бумаги. Сторожевой постельник вошел в дверь, низко поклонился царю и сказал:

— Боярин князь Василий Иванович Шуйский просит позволения бить челом тебе, великому государю, и переговорить о весьма важном деле, не терпящем отлагательства.

— Проведи его ко мне, — отвечал государь и продолжал перебирать бумаги.

Князь Василий Иванович вошел в палату, помолился, наклонился до земли царю и остановился возле дверей.

— Что скажешь, князь Василий? — спросил государь.

— Великий государь, — отвечал Шуйский, — в народе носится весть ужасная. Будучи предан тебе душою, я поспешил к тебе с донесением. Распространились слухи, что царевич Димитрий Иванович — жив!

— Жив! — воскликнул Борис, приподнявшись быстро со стула и побледнев, как полотно. Помолчав несколько, царь сказал: — Князь Василий! подумал ли ты о своей голове?

— Государь! я твой головою и животами, — отвечал Шуйский, — и без вины виноват, если усердие мое к извещению тебя о народных толках ты почитаешь виною. Но я готов целовать крест, что ни делом, ни волею не участвую в сем злом умысле и, услышав сегодня сию весть, тотчас поспешил к тебе, великому государю, чтоб действовать, как ты прикажешь.

Борис Федорович сел в кресла, принял спокойный вид и сказал:

— Расскажи мне подробно, как и от кого ты услышал эту нелепую весть.

Боярин отвечал:

— Именитый московский гость Федька Конев пришел ко мне и сказал: «Князь Василий Иванович! великая смута готовится Московскому государству. Мещанин Сенька Лукошин признался мне, что он был в царском кружале с стрелецким десятником Петрушкою Лукиным, углицким ямщиком Силкою Васильевым, пономарем Чудовского монастыря Леонтьем да дворовым человеком боярина Федора Никитича Романова Ванькою; там они говорили о всякой всячине, и пономарь Леонтий сказал им, что какой-то чернец дал горсть серебра нищим на паперти церкви Вознесенья и велел им молиться за царевича Димитрия Ивановича, примолвив, что он жив. Когда же стрелец Петрушка сказал, что это ложь, то какой-то молодой человек, сидевший на краю, бросил на стол горсть ефимков, примолвив: „Чернец сказал правду, царевич Димитрий жив; пейте за его здоровье!“ Петрушка закричал „слово и дело“, но молодой человек ускользнул в толпе, а Петрушка, убоясь розыска, не объявил в Тайной об этом, а сказал только, что какой-то пьяница бранил тебя, государя». Гость Тараканов признался также Федьке Коневу, что сын его был на празднике в Александровской слободе, запил с приятелями и что навеселе крылошанин Чудова монастыря Мисаил Повадин сказал им также, что царевич Димитрий жив. Но где скрывается этот мнимый Димитрий, того никто не объявил. Вот все, что я знаю, и целую крест на этом. Как желаю спасения душе своей, так говорю тебе истину, великий государь!

Борис Федорович слушал внимательно повествование Шуйского, и когда он умолк, царь все еще, казалось, слушал. Наконец он сказал:

— Присядь, князь Василий, и напиши мне все имена и все обстоятельства этого дела, так, как ты мне теперь сказал.

Борис встал, и, пока Шуйский писал, он прохаживался медленно по комнате.

— Готово, государь! — сказал князь Шуйский, встав со стула.

Государь остановился, посмотрел на Шуйского и сказал:

— Это злодейский умысел моих врагов, чтоб нарушить мое спокойствие, чтоб устрашить меня. Но если б земля разверзлась под моими ногами и небо обрушилось — погибну, но не устрашусь! Ты знаешь меня, князь Василий!

— Великий государь! — отвечал князь Шуйский, — нет сомнения, что это умысел твоих недоброжелателей. Открой нам их имена, и если б между ними был родной брат мои, я растерзаю его собственными руками в глазах твоих. Казнь и гибель изменникам!

— Нет, князь Василий, — сказал государь, — возлагая царский венец на главу мою, я клялся не проливать крови, наказывать преступников мерами исправительными, делиться с бедными последнею рубахою и собственностью моею награждать верную службу. Я сдержал клятву. Не хочу губить моих врагов: они мне не страшны при любви народной, при усердии верных моих бояр. Но хочу открыть источник злого умысла, чтоб пресечь его в самом начале для блага общего, для спокойствия России. Я не думаю о себе, князь Василий: мне дорого спокойствие России.

— Ты — Россия, государь! — отвечал князь Шуйский. — Что значит семья без отца? Без пастыря овцы не стадо. Одна твоя спокойная минута — годы счастья для России. Осмеливаюсь умолять тебя, государь, именем отечества истреби с корнем враждебные тебе роды. Повели, я сам буду первым исполнителем твоей воли! — При сих словах князь Шуйский бросился в ноги государю и снова воскликнул: — Умоляю тебя, позволь изгубить злодеев, которые осмеливаются восставать противу спокойствия нашего отца, нашего государя законного!

— Встань, князь Василий, — сказал государь, — похваляю тебя за усердие к престолу и благодарю за любовь ко мне, но не хочу прибегать к средствам жестоким; России надобно отдохнуть после ужасов Иоаннова царствования. Мои средства — кротость и любовь. Опасность не так велика, как ты думаешь. Это сказка, сплетенная злыми людьми и пересказываемая глупыми, праздными и легковерными. Поговорят и позабудут! Ты сам был на следствии в Угличе, ты знаешь лучше других, остался ли в живых царевич Димитрий.

— Великий государь! — сказал с жаром Шуйский, — я своими глазами видел окровавленное его тело, своими руками ощупал глубокую язву в горле, держал нож, смывал кровь…

— Довольно, довольно! — воскликнул Борис, побледнев и содрогнувшись. — Ты должен свидетельствовать в истине смерти царевича, если будет нужно.

— Головою моею отвечаю! — сказал князь Шуйский.

— Теперь ступай домой с Богом, князь Василий, — сказал государь, — и до времени не говори никому ни слова.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация