Романов не удержался и улыбнулся, глядя на недовольно заёрзавшего Авелана, зная все сложности и споры по поводу флота. Копья ломали уже не раз, да ещё с каким треском!
Сам император, несмотря на не самое расположенное отношение к чужаку – господину Гладкову, в чём-то находил его аргументы обоснованными. Суть их сводилась к следующему…
Дредноуты чертовски до́роги. В постройке, обслуживании. Империи вся эта будущая дредноутная гонка ни к чему. Так как основную нагрузку войны на себя возьмёт армия. Гладков предлагал (если уж совсем вольно интерпретировать) чуть ли не всего лишь по одному линкору на Чёрном море и на Севере, считая, что для демонстрации их за глаза хватит. Однако сбалансировав эту бронированную кость несколькими крейсерами. И сворой эсминцев, как прикрытие от неприятельских, сиречь германских субмарин. За прототипы взять лучшие проекты, что у них отыщутся в архиве, закладывая в расчёты до– и перевооружение новыми образцами, которые поспеют аккурат к войне.
И только на Тихом смотреть по результатам русско-японской войны. А так же, будет ли Япония нейтральна в будущем конфликте. Что касательно Балтики, там и вовсе отделаться броненосцами береговой обороны. Боевые действия на море вести, опираясь на минные постановки и… конечно, на собственный подводный флот. И авиацию.
Авелан горячился, обвиняя пришельца в том, что тот предвзят, будучи там, в своих «далях прошлой жизни», офицером подплава.
«Кстати, офицером, служившим на тех самых субмаринных „чёрных кораблях“, – в голове самодержца немедленно всплыли картины и кадры из фильмов, что показывали потомки, – впечатлительно! Их и лодками язык не поворачивается назвать – тоннаж за добрый нынешний крейсер. Но сейчас-то таких у России нет! А те, которые он предлагает строить – дизель-электрические по немецким проектам, выглядят, конечно, не столь мощно, но… Как он сказал: „дешево, сердито, эффективно“. Что ж, поглядим».
Ничью сторону Романов не принимал. Но проекты броненосцев нового типа уже были на рассмотрении. И более того – закладывались в бюджет. Пока три единицы. Как, впрочем, и крейсера. Всё упиралось в технические проблемы. Такого ещё никто не строил. Не было нужных орудий. И тех же турбинных двигателей. В общем, много там всего было, что ещё следовало строить, внедрять, делать, купить, заказать за границей. А морская авиация, как и вообще авиация, это вообще отдельная тема.
«Но ничего, – успокаивал себя Николай, – тогда осилили и смогли, даже без помощи всяких пришельцев из будущего – построили красавцев „Петропавловск“, „Полтаву“, прекрасные нефтяные „Новики“. Бог даст, и в этот раз справимся. Тем более что…»
– Вы знаете моё мнение, – тихий голос Гладкова прервал размышления императора.
– Ах да.
– Ваше величество, я сегодня прибыл сюда лишь для предоставления вам этих бумаг. Не более. Разрешите откланяться. Дел невпроворот. Сами понимаете.
– Извольте, – не стал задерживать царь, тем не менее спросил: – Вы, конечно, слышали, какой фурор произвела госпожа Богданова на медицинской конференции? Присутствовали многие иностранные светила…
– Кто бы сомневался, при её-то оснащённости и подкованности. То ли ещё будет.
Николай услышал в ответе лёгкую иронию и бросил пытливый взгляд на собеседника.
Впрочем, интерес его был в другом – ему донесли, что вчера господин Гладков имел случайную короткую беседу с Натальей Владимировной. Они неосторожно позволили кучеру кареты (агенту охранки) кое-что подслушать.
На взгляд Ширинкина – ничего существенного, но Николая, конечно же, зацепило, что обсуждали его персону.
Госпожа Богданова (а она частенько бывает резка на язык) высказалась, признаться, в совершенно женской манере:
– Наконец Николаша перестал заглядывать в рот своей бабе.
Ироничное «Хм!» было ответом, и это взбесило самодержца:
«Да. Что позволено женщине… допустил бы Гладков подобное в сторону монарха…»
Романов до сих пор продолжал яриться, однако вынужденно отступая: «А чтобы стало? Этот господин оказался очень полезным. Будь он хоть трижды пришельцем, хоть с самого Марса – его кипучая энергия, а главное чёткое планирование, знания и умение добиваться поставленных целей, делают его почти незаменимым. А ещё он удивительным образом сумел расположить к себе многих промышленников. Заразить их своим энтузиазмом. Хотя, что тут удивительного, с его изобретательскими предложениями. А вообще как легко они, эти пришельцы, вписались в наше время. В быт и даже общество. Соглашусь, что, возможно, виной тому неограниченное наличие финансовых средств – вот люди их привечают. Но взять эту бестию Наталью Владимировну. При своих эмансипированных замашках (а он видел моды будущего – все эти брючные костюмы, джинсы, бр-р-р) она с блеском носит изысканнейшие платья, совершенно не жалея на это денег. Что понятно – женщина. А это предпочтение едва ли не музейных карет и прочих древностей? Такое впечатление, что, не оглядываясь на свои привычки и потребности в технических штучках, они просто упиваются остатками девятнадцатого века… постепенно уходящими даже из моего быта».
И сам того от себя не ожидая, спросил:
– У вас там осталась жена… вы не скучаете?
Гладков на мгновение переменился в лице, тихо пробормотав:
– Ляля…
Но государь услышал и бестактно переспросил:
– Ляля?
– Да. Так я её называл, – промолвил всё так же тихо, но продолжил неожиданно твёрдо: – Конечно, скучаю, но у меня тут появилась другая женщина. Теперь я забочусь исключительно о ней!
– Вот как? – Вскинул брови император и чуть не проболтался, что «ему-де не докладывали».
– У этой женщины я не один, – нарочито медленно проговаривал слова Гладков, – её со мной делят многие. В том числе и вы, ваше величество.
(У Авелана от этого заявления глаза полезли на лоб.)
– …имя этой женщине – Россия. Простите за пафос и позвольте откланяться.
«Вот так уел! Этот человек – постоянный укор мне, что я не делаю всего того, что должен. По его мнению. Сколь оскорбительно это выглядит для нашего достоинства!» – Дождавшись, когда дверь за раздражителем закроется, император спросил у Ширинкина:
– Вы всё сделали, чтобы господин Гладков не имел возможности проводить конфиденциальные разговоры с «Ямалом»?
– Да, ваше величество. Теперь при аппаратуре постоянно находится дежурный сотрудник. В конце концов, это справедливо. Они-то тоже имеют постоянный доступ к нашим беседам с Рожественским.
– Телеграмму во Владивосток отправили?
– Да. Дубасов выделит судно. В Петропавловске будет ожидать «Лена» с особыми инструкциями для Рожественского.
– Может, всё же для эскорта направить «Рюрик»? – вымученно проговорил Авелан. – «Лена», хоть и переоборудованная во вспомогательный крейсер, «играет» только против незащищённого судна.
