Ариман обратился к своему пси-дару, собираясь разорвать Хатхора на куски изнутри, но понял, что энергии ему едва хватает на слабейшие чары. На переборках, пульсируя, разгорелись геометрические узоры, образованные мощными нуль-сигилами, и даже те жалкие остатки сил, что еще оставались у воина, скрылись в недрах его существа.
Он чувствовал, что за тирадой Хатхора Маата кроется нечто большее, чем обычное раздражение. Возможно, адепт Павонидов хуже других переносил давящую обстановку на борту «Озирис-Пантеи».
Черный корабль досаждал псайкерам многими способами: болезненным пчелиным гудением в черепе, горьким железистым привкусом во рту, жгучими прострелами в суставах и позвоночнике. Азек страдал от всего этого, как и другие; он немного помолчал, заставляя себя успокоиться.
— Все вы видели, что открылось госпоже Шивани, — сказал корвид. — Сожжение перерабатывающих комплексов Йеселти и библиотека Кадма. По-другому эти образы не интерпретировать. Санахт, ты находился в ее разуме и можешь подтвердить, какие воспоминания она пережила, когда взялась за цепь гримуара.
Мечник пожал плечами.
— Азек, с уверенностью могу сказать только одно: я видел то, что хотела показать смертной «Книга Магнуса».
— Так или иначе, — вмешался Толбек, — исследователи не успели по-настоящему проникнуть в ту библиотеку, потому что ее разрушили, помните? Магнус пришел в жуткую ярость, когда узнал об этом.
— Да, хорошо помню, — отозвался Ариман, выходя на открытый участок перед командирским троном. Он медленно двинулся по кругу, подчеркивая фразы ударами кулака по ладони. — Но еще я помню то, что видел в пирамиде Фотепа. Книжные полки, гнущиеся под тяжестью томов со строчками финикийского письма — алфавита, который принес в Беотию государь Кадм Путешественник.
— Ты забываешь о двух вещах, — произнес Хатхор Маат язвительным тоном человека, знающего, что его доводы положат конец дискуссии. — Во-первых, то, что она якобы видела, уже произошло. Во-вторых, произошло на Терре. Предлагаешь нам лететь за столь хрупкой надеждой в самое сердце владений Императора? Сторожевые флотилии Дорна уничтожат нас еще возле спутников Нептуна.
— Вот почему я привел вас сюда. — Афоргомон повернулся к переливающемуся скоплению невозможных островов безумия. — Вы так ничего и не поняли. Ох уж вы, смертные, и ваше прискорбно линейное восприятие времени. А я-то считал, что воины Пятнадцатого, когда-то прозревавшие пути в грядущее, должны понимать: пространство и время едины. Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Всё и вся суть одно мгновение грез, просто на него смотрят с разных точек зрения.
— И эти Семь Спящих откроют для нас дорогу в место, указанное «Книгой Магнуса»? — уточнил Ариман.
— Если вам хватит горестей, чтобы расплатиться, — предупредил демон.
— Поверь мне, скорбей у нас вдоволь.
Жара…
Лемюэль уже забыл, какое здесь свирепое пекло.
Разбухшее солнце молотило своими лучами наковальню пустыни, будто плавящийся молот. В его сиянии все казалось обесцвеченным, и волны раскаленного воздуха дрожащим маревом поднимались над безжалостно выбеленной равниной, отнимая силы у путников. До высадки Гамон считал, что Волкам, уроженцам ледяной планеты, здесь придется тяжко, но они переносили палящий зной так, словно происходили из племен бедуинов-мусарей, кочевавших по радиоактивной зоне токсичных песков в нордафрикейской «Земле великой жажды»
[103].
Прома и Нагасену окружала свита из киборгов, изготовившихся к бою. Сами агенты смотрели вверх, задрав головы и не веря своим глазам.
Позади них на краю скалистого выступа находилась «Грозовая птица». Выхлопы ее вибрирующих турбин вздымали облака мелкой соли. Точку приземления Гирлотнир Хельблинд заметил еще с орбиты — ему не потребовались ни карты, ни бортовые приборы, ни указания Лемюэля.
— Ты знаешь, что тут было раньше? — спросил Бъярки, подойдя к паре рухнувших мегалитов. За ними начиналось окутанное тенями ущелье непривлекательного вида. Бёдвар провел рукой над спиральными узорами, вырезанными у основания одной из громадин; рунный жрец хорошо понимал, что дотрагиваться до символов на выветренной глыбе не следует.
— Мы окрестили их «камнями мертвых», — ответил Гамон.
— Хорошее название, — заметил фенрисиец.
— Аборигены верили, что мегалиты — преграда на пути воинства злых духов, погребенных в горе, — продолжил Лемюэль. — Они утверждали, что этот край когда-то покоился на дне океана, и вершина увидела свет лишь после того, как бессмертный бог, дремавший под волнами, расправил плечи и опрокинул мир.
Бъярки покачал головой, дивясь истории летописца.
— Может, так все и случилось. — Он вытер запыленные ладони о пластины доспеха. — Объяснение не хуже любого другого. А потом Магнус и его сыны взяли и повалили камни, желая увидеть, что произойдет.
Дион повернулся к Гамону:
— Мы в нужном месте?
— Вы серьезно?
— Отвечай на вопрос.
Усмехнувшись, Лемюэль посмотрел на гору.
Такую колоссальную и поразительную, что природа просто не могла сотворить ее. Слово «гора» не передавало и толики величия этого устремленного ввысь чуда.
— Да, мы на Агхору, — сказал Гамон, глядя на великаншу среди вершин. — Именно тут все начало разваливаться на куски.
Глава 15: Счислитель. Здоровая, как Асахейм. Я расплатился тобой
«Озирис-Пантея» казалась ломтиком тьмы над снижающейся «Грозовой птицей». С нее видели толь-ко силуэт корабля на фоне пульсирующего калейдоскопического сияния имматериальных оттенков. На гранях звездолета мерцали варп-призраки, эфирные разряды гневно вспыхивали, разбиваясь о многослойные щиты из непроницаемых энергетических полей.
Учитывая, что за груз перевозил Черный корабль, неудивительно, что его снабдили одним из самых действенных камуфляжей, какие только встречались Ариману. Для сущностей Великого Океана транспортник был почти невидимым.
Но теперь воины покидали его защитную оболочку.
— Решение выйти за пределы активного поля Геллера можно заносить в учебники как явный симптом помешательства, — проговорил Санахт, напряженно сжимая рукояти парных мечей.
— Сам замысел нашего предприятия безрассуден, — отозвался Хатхор Маат, который крепко сцепил пальцы перед собой, будто в молитве. — Что с того, если мы утратим еще несколько крох здравомыслия?
Азек хотел было отчитать воина за ограниченность, но вдруг осознал, что в кои-то веки согласен с высокомерным адептом Павонидов.
— Нас ждет безумие. — Толбек катал между пальцами шарик голубого пламени, словно ярмарочный зазывала. — Безумие, какого не встретить в местах менее хаотичных, чем Великий Океан.
