Бъярки и Йасу снова атаковали примарха. Агент Сигиллита, метнувшись влево, попытался рассечь великану подколенные сухожилия. Бёдвар рванулся за спину Циклопу и призвал в свой меч силы Фенриса: клинок полыхнул самым холодным на свете пламенем.
— За Приглашающего Копья! — рявкнул воин и прямым выпадом всадил оружие в спину Алого Короля. Как только острие меча вырвалось из груди примарха, арену залило многоцветное сияние. Магнус резко развернулся, и его хопеш неумолимо понесся по дуге к черепу рунного жреца.
Перед лицом смерти Бъярки зарычал и обнажил клыки.
И рядом с ним из воздуха явились два дымящихся волка, один — черный как смоль, другой — белый как вьюга. Прыгнув навстречу изогнутому клинку, звери вцепились Циклопу в руку. Они вгрызлись в тело повелителя Тысячи Сынов, разрывая его зубами и когтями. Из новых ран Алого Короля хлынул свет, но тот произнес единственное слово силы, и оба фантома рассыпались мелкой золой.
— Пора кончать этот фарс, — проговорил Магнус.
Тело примарха полыхнуло эфирным пламенем. Он раскинул руки, и вихрь псионической энергии поднялся вокруг него.
Неудержимая ударная волна смела Бёдвара, Нагасену и Прома, словно листья, подхваченные ураганом. Дион грузно рухнул на песок в двадцати метрах от Циклопа, неподалеку от двух магосов Механикума. Техножрецы наблюдали за сражением из тени Ольгира Виддоусина, рядом стоял летописец Лемюэль Гамон. Библиарий заметил, как сестра Цезария что-то кратко сказала Волку, после чего повернулась и бросилась в схватку.
Тряхнув головой, Пром попытался встать.
— Магос! — закричал он. — Огонь! Именем Трона, огонь!
Алый Король расхохотался и прижал легионера к арене, наступив ему на спину пылающим сабатоном.
— Ты привел киборгов, решив, что они идеально подходят для битвы со мной? Согласен, автоматоны верны до невозможности, но ты кое-что забыл. Сколько бы вы ни покрывали их железом, сталью и пластиком, под ними всегда остается ядрышко человеческой слабости.
Извернувшись, Дион глянул себе за плечо на раскрашенных кибервоинов. Вокруг каждого из них мерцали язычки кроваво-красного пламени. Развернувшись, автоматоны навели орудия на прежних хозяев.
— Огонь! — скомандовал Магнус.
Три адепта углублялись в недра горы по извилистой тропе, спускавшейся на сотни метров. Ариман упивался осознанием того, что последний раз смертные проходили здесь больше тридцати тысяч лет назад, и даже мысли о разрушении бесценных статуй в пещере наверху не слишком беспокоили его.
— Он точно тут, внизу? — спросил Хатхор Маат.
— Точно, — ответил Азек с уверенностью, которой не испытывал.
— Перед Камити-Соной ты говорил то же самое, — без своей обычной враждебности указал Толбек.
— Там мы нашли госпожу Шивани. Она стала звеном цепочки, что привела нас сюда. Несомненно, Толбек, ты видишь здесь совпадение космической значимости?
— Конечно, вижу, — вздохнул пиромант. Пламя, окружавшее его ладони, отбрасывало на стены оранжевые блики. — Я знаю, вы все считаете пирридов невеждами, поскольку наши дары чаще всего применяются для уничтожения. Да, мы — простое, прямолинейное братство, но все же входим в Тысячу Сынов. При создании нашего культа магистры Мемфий и Кайтега не набирали в него глупцов. Понятно, впереди у нас тяжелое странствие, но меня тревожит то, что я не вижу дороги.
— Поверь, брат, корвидов это тревожит сильнее.
Толбек весело хмыкнул, и его смешок прозвучал настолько несообразно обстановке, что все легионеры замерли. Ариман вдруг ощутил братское родство с ними — чувство, почти забытое им после Никейского Совета.
Похоже, остальные испытывали то же самое. Растрогался даже неизменно ехидный Хатхор Маат.
— Славное мы воинство, а? — произнес адепт Павонидов. — Генные мастера превратили нас в братьев, необходимость сотворила из нас воинов, по капризу измены мы стали соратниками. Кому могло бы прийти в голову собрать из нас отряд для спасения легиона?
— Нашему отцу, — сказал Азек, подав руку Хатхору. — И я полностью согласен с ним. Все мы здесь, все братья, связанные судьбой до самой смерти. И я готов умереть за любого из вас.
Маат не принял руку Аримана и просто сказал:
— А я — за любого из вас, братья.
— Как и я, — заключил Толбек.
Обновив узы братства, легионеры продолжили спуск. Азек провел пальцами по влажным стенам, покрытым древней резьбой в виде угловатых букв. Что это, обычные граффити
[115] или писания странствующего государя?
Аримана занимал и более важный вопрос: почему он завел разговор о братстве, хотя на самом деле не чувствовал ничего подобного? Здесь действовала некая утонченная сила, которая исподволь сглаживала острые края жесткой психики воинов.
Азек решил не радоваться заранее, помня, какое разочарование пережил, когда они вернулись из Камити-Соны без фрагмента души своего прародителя.
— Меня вот что интересует… — начал Хатхор, оборвав цепочку размышлений корвида.
— Что?
— Кому-нибудь известно, когда именно наш отец и Пертурабо приходили сюда? Они ведь исследовали эти горы вместе, так? Искали то самое место, где мы сейчас находимся.
— Верно, — подтвердил Ариман. — Но примарх не называл мне конкретных дат, только упомянул, что они прибыли сюда после сожжения перерабатывающих комплексов Йеселти. Пожар распространился на эту гору, и весь хребет пылал еще несколько десятилетий.
— Может, подождем примархов здесь? — предложил Маат. — Попробуем известить их о том, что случится в будущем.
— А они нам поверят? — бросил Толбек.
— Если кто и поверит, то лишь они.
Азек остановился и покачал головой.
— В прошлом корвиды собирали огромные конклавы для обсуждения подобных вопросов. Возможно ли изменять прошлое? Желательно ли поступать так? Что произойдет в случае успеха — поймут ли люди, что мир преобразился, или неосознанно примут новую историю? Приверженцы идеи рассказывали о великих странниках Титоре
[116] и Амберсене
[117], которые, как утверждалось, предотвратили в свое время чудовищные катастрофы. Оппоненты заявляли, что действия, приписываемые данным личностям, в итоге привели к даже более хаотическим цепочкам событий. Вдобавок Магнус уже пытался предупредить Императора о вероломстве Хоруса Луперкаля, и в результате на Просперо направили палачей из Шестого. Нет, брат, если раннее воплощение нашего отца и появится где-то рядом с нами, нам не стоит встречаться с ним. Вероятность катаклизмов слишком велика, чтобы идти на риск ради преходящей выгоды.
