— Ты говорил нечто подобное в Обсидиановой Башне, — напомнил Азек.
— Обсидиановая Башня? Где это, в Финикии?
— Нет, в твоем убежище на Планете Чернокнижников.
Государь помрачнел лицом и снова открыл том, лежащий на столе.
Насколько долго Магнусу удастся поддерживать ложную личность? Когда личина спадет с примарха, высвободив исполинскую мощь его сути? Какие разрушения повлечет за собой распад его вымышленного мирка? Ариман понимал, что обязан расколоть стену отцовской фантазии, даже ценой опасности для себя.
— Теперь еще ты меня запутываешь, — произнес царь, неотрывно глядя на страницы книги. Руки его сжались в кулаки. — Не знаю я такого места. Думаю, лучше тебе уйти.
— Отец, я не оставлю тебя здесь.
— Госпожа Шивани предупреждала, что вы хотите захватить меня в плен. — Кадм по-прежнему не отводил глаз от текста. — Я сказал, что она ошибается, что мои сыны придут ко мне как соратники на пути обретения знаний.
Государь признал в нем одного из своих сыновей!
Азек постарался скрыть радостное волнение. Перегнувшись через стол, он положил ладонь на раскрытый том.
— У нас мало времени, отец. Прошлое неподатливо и не терпит посторонних вмешательств. Если ты не уйдешь, то превратишься в бесплотный дух. Молю, идем со мной — я сумею вернуть тебе цельность.
Царь покачал головой: его лицо выражало нечто среднее между страхом и гневом. Заметив, что вторая эмоция берет верх, Ариман убрал руку.
— Зря я не послушал госпожу Шивани, — сказал Кадм. — Она советовала перебить вас, как только вы войдете.
Встав из-за стола, древний правитель схватил посох, и хека засияла по всей длине, наполнившись энергией варпа. Примарх увеличился в размерах, и иллюзорная личина сползла с тела полубога лоскутами рассеивающейся дымки. Оливковая кожа приобрела кирпичнокрасный цвет, стриженые волосы сменились нечесаной гривой, а глаза трансформировались в единое око, наполненное множеством цветов, как привычных, так и невиданных.
Перед легионером возвышался осколок Магнуса в аспекте ученого, не знающего себе равных. Его длинные одеяния Азек помнил еще по Просперо — Циклоп носил их во время многочисленных совместных посещений громадных библиотек Тизки. Но даже эта ипостась, будучи лишь фрагментом гораздо более могучего целого, могла уничтожить троих адептов.
Ариман на мгновение ощутил нарастание эфирного потенциала. Тело примарха исторгло волну беспримесной силы, отбросившую легионеров на книжные полки. Разлетелись щепки, книги обрушились на пол каскадом пергамента и потертой кожи.
Первым вскочил Толбек. Аура пиррида вспыхнула от инстинктивного желания ударить в ответ, его кулаки окружило пламя.
— Стой! — крикнул ему Азек. — Мы здесь не для драки!
Хатхор Маат понизил температуру воздуха рядом с Толбеком до отрицательных значений, и огонь мгновенно угас. Разъяренный пиромант повернулся к павониду, но между ними тут же сверкнула блистающая хека их генетического прародителя.
Все три легионера обернулись к Алому Королю и замерли, восхищенные его невообразимым величием. Именно так выглядел их идеал Магнуса: лучащийся светом знаний, наделенный глубокой мудростью, полный жизненной энергии и уверенности в себе.
Ариман преклонил колено, и соратники последовали его примеру.
— Мой господин, мы — ваши сыны, пришедшие сюда с тем, чтобы помочь вам, — произнес корвид.
— Мне не нужна ваша помощь, — сказал Циклоп, опустив посох.
— Но мы нуждаемся в вашей, — возразил Азек. — Наш легион умирает, как и вы.
— Ты ошибаешься.
— Нет. Вы без нас будете угасать, пока не исчезнете вовсе. Мы без вас медленно захиреем, поддавшись мутациям и безумию.
— Если ты прав, то я не смогу изменить подобный удел. Никто не сумеет.
— Я отказываюсь верить вам, — заявил Ариман, медленно поднимаясь на ноги. — Вы — Магнус Красный! Вы — Алый Король, Повелитель Просперо, величайший гений в истории Галактики. Вам подвластно всё.
Примарх покачал головой.
— Сын мой, когда-то я думал так же. Верил, что знаю всё, что просвещеннее любого из братьев… и даже дальновиднее Отца. Каким же глупцом я кажусь себе нынешнему, каким высокомерным наглецом. Никто не ведает всего, познание бесконечно, и каждый акт его следует совершать в смиренном понимании того, что тебе никогда не удастся полностью утолить жажду постижения нового…
— Поэтому вы скрываетесь тут? Прячетесь в древней библиотеке, словно трус?
— Хочешь разозлить меня, Азек?
— А это поможет?
— Нет. — Циклоп отвернулся и зашагал вдоль стен, дотрагиваясь до переплетов бесценных книг. — Ярость, зависть и злоба неведомы этой ипостаси. Она — часть меня, ищущая знаний просто ради обладания ими. Она — часть меня, что почувствовала разлад между вами, когда вы спускались сюда, и попыталась сгладить ваши противоречия. Надеюсь, теперь вы избежите будущего, в котором погибаете от рук друг друга.
Что ж, теперь Ариман хотя бы понял, откуда взялось ощущение братского родства, связавшее их совсем недавно.
Он шагнул к Магнусу.
— Именно такой аспект моего отца требуется нам больше всего. Главный фрагмент вашей души, попавший на Планету Чернокнижников, разваливается на куски. Он чувствует, как грандиозные геометрические сплетения его ума рассоединяются с каждой секундой. Он поступает так же, как и вы, — старается вспомнить все, что погибло вместе с Просперо, но расколотому примарху подобное не под силу. Мы сможем стать прежними лишь после того, как вы вновь обретете цельность.
— Извини, Азек, — сказал Циклоп, обернувшись к нему, — но я… не могу вернуться. На таком пути меня ждет только вечность войн и кошмаров, смертей и мучений. Все великое когда-нибудь заканчивается, так зачем же сопротивляться неизбежному?
Ариман грохнул кулаком по столу.
— Затем, что нам есть за что сражаться! — крикнул он. — Да, мы можем сгинуть, но нельзя опустить руки и позволить невежеству взять верх в Галактике. Человечество на глазах теряет разум, но мы не смиримся с этим. Мы одни будем держать светоч просвещения в наползающей тьме! Возможно, однажды он погаснет, или его затушит вопящая толпа кретинов, но до той поры мы не опустим факел и не дадим его яркому пламени потускнеть. А чем займешься ты, отец? Продолжишь одиноко прятаться в библиотеке, которая на днях сгорит дотла?
Азек на секунду умолк, увидев изумление на лице Магнуса.
— Да, этот пик и все, что внутри его, скоро обратится в пепел. Ты забыл?
— Нет, — пробормотал Алый Король. — Я… я не помню…
Кивнув, легионер обогнул круглый стол.
— В ближайшее время этот хребет заполыхает от архипелага возвышенностей Эгейской впадины до залива Лепанто. Труды великого царя погибнут бесследно, но ты выживешь. Ты останешься один во тьме под горой Киферон и будешь просеивать прах и золу сквозь пальцы, пока твою вздыхающую душу не унесет ветер.
