– Линн явно обольстила ее. Кортни думала, что это она очаровала ее. Думала, что Линн ест у нее с рук и статья будет замечательной.
Статью опубликовали в середине августа. Предварительная копия циркулировала по факсам за неделю до выхода журнала, и она была убийственной. В нескольких пассажах был передан острый ум Кортни, но в целом хорошо отточенный стиль Хиршберг сочился снисходительностью и презрением. Она практически не говорила о том, что и Курт, и Кортни – артисты-визионеры, и вместо этого изобразила их аморальными декадентами с глубиной характера как у мультяшек. Стремясь максимально разрушить их репутацию, Хиршберг в основном пользовалась «цитатами» неназванных «друзей» и «представителей индустрии». Я не сомневался, что Хиршберг с легкостью нашла нескольких человек, ненавидевших Кортни, чтобы узнать их мнение, но это вовсе не означает, что выдавать пересуды за чистую правду сколько-нибудь честно и достойно.
Из простой пиар-ошибки статья Хиршберг превратилась в кошмар из-за двух абзацев:
В кругах, где она вращается, Курта Кобейна считают святым. На Кортни же многие смотрят как на обаятельную оппортунистку. В последнее время много говорилось о проблемах пары с наркотиками… в этом месяце они ждут появления на свет ребенка, и даже самые толерантные инсайдеры из музыкальной индустрии тревожатся за его здоровье. «Просто ужасно представить себе, что она могла принимать наркотики, уже зная, что беременна, – говорит один близкий друг. – Мы все беспокоимся за малыша».
Еще больший ущерб нанесли эти слова:
Двадцать разных источников в звукозаписывающей индустрии настаивают, что чета Кобейнов плотно сидит на героине. Ранее в этом году Курт сказал в интервью Rolling Stone, что не принимает героин, но вот Кортни дает нам другую, куда более пугающую картину. «У нас был запой, – рассказывает она про этот январь, когда Nirvana приехала в Нью-Йорк, чтобы выступить на Saturday Night Live. – Мы приняли очень много наркотиков. Мы поехали в Алфабет-Сити, Курт был в шляпе, я была в шляпе, и мы взяли там дури. Потом, уже под кайфом, поехали на SNL. После этого я еще пару месяцев принимала героин».
Последняя фраза стала настоящим гвоздем в крышке гроба. Кортни отрицает, что говорила ее. Кортни всегда настаивала, что перестала принимать наркотики сразу после интервенции – всего через несколько дней после SNL, когда узнала о беременности, – и следовала всем инструкциям доктора Крейна, чтобы защитить плод. Такой сценарий оказался бы куда менее привлекательным для читателей Vanity Fair, но есть очень большая нравственная разница между приемом героина, когда еще не знаешь, что беременна, и его приемом, когда уже знаешь о своем положении. Я верил Кортни и был совершенно уверен, что доктор Крейн ни за что бы не стал работать с потенциальной матерью, которая не заботится о здоровье ребенка, и Фрэнсис Бин Кобейн в самом деле родилась совершенно здоровой.
Мы сразу поняли, что публикация этой статьи станет кризисом, который может привести еще и к юридическим проблемам для родителей. Когда мы получили первый факс со статьей, Кортни уже лежала в «Сидарс-Синай», потому что до родов оставалось несколько дней, и доктор Крейн хотел проявить максимум осторожности. В качестве профилактической меры, чтобы гарантировать, что никто точно не попытается отобрать у нее ребенка, она раздумывала, не найти ли другой роддом. Мы поспешно запросили юридическое заключение, датированное 13 августа (следующим днем после первого прочтения статьи), от адвоката Майкла Леванаса; тот предложил два других варианта. Кто-то сказал Кортни, что шведские власти не поднимут шума, если на их территории родится здоровый ребенок, у которого в организме будут следы метадона, но, учитывая, насколько близка была дата родов, лететь десять с половиной часов из Лос-Анджелеса в Стокгольм никто не собирался. Еще одна теоретическая возможность – лечь в другой местный госпиталь под вымышленным именем. Но Леванас предупредил: «Мне говорили, что госпиталь имени Мартина Лютера Кинга докладывает обо всем, а вот в госпиталях вроде «Сидарс-Синай» к защите частной жизни подходят более ответственно». Так что Кортни осталась.
Курт лежал там же, на другом этаже. Мне помнилось, что он снова лег на реабилитацию, но Эрик поправил меня:
– Я только помню, что он лежал в «Сидарс» этажом выше Кортни и опять мучился болями в животе.
Так или иначе, когда у Кортни начались роды, Курт ушел из своей палаты, чтобы быть с ней.
Gold Mountain опубликовала заявление от Курта и Кортни, посвященное обвинениям в причинении сознательного риска здоровью ребенка. «Мы безоговорочно отрицаем это… Как только Кортни узнала, что беременна, она немедленно связалась с акушером и врачом, специализирующимся на химической зависимости, и они ухаживали за ней с тех самых пор и заверили ее, что она родит здорового ребенка».
Розмари отправила свирепое письмо в родительскую компанию Vanity Fair, Condé Nast, потребовав извинений и опровержения. Она указала на несколько фактических ошибок, связанных с музыкальным бизнесом, чтобы продемонстрировать, насколько небрежной была журналистская работа (например, там говорилось, что я работаю в руководящем составе Polygram, компании, с которой на тот момент я вообще не имел никаких дел). Хиршберг спросила, правда ли, что Клайв Дэвис предлагал Hole миллион долларов; и Розмари, и Дэвис отрицали это, но Хиршберг все равно написала, что, «по слухам», это правда. Розмари заявила: «Это лишнее доказательство ее высокомерного пренебрежения к правде, которое, к сожалению, характерно для всей этой статьи». Касательно главной проблемы, приписанных Кортни слов о том, что она «пару месяцев» принимала героин после SNL, Розмари продолжала в письме: «Эта цитата неверна и умышленно вводит в заблуждение. Как известно миссис Хиршберг, миссис Лав описывала запой, который длился пару дней, а не пару месяцев. Этот период был в начале января 1992 года, вскоре после зачатия и до того, как она и ее муж узнали, что она беременна. Намеренное искажение цитаты миссис Лав в сочетании с многочисленными ссылками Хиршберг на расплывчато сформулированные беспокойства неназванных «друзей», «коллег по бизнесу» и «инсайдеров из индустрии» выставляет ситуацию так, словно миссис Лав принимала героин уже после того, как узнала о беременности; моя клиентка категорически отвергает эту инсинуацию. Подобное ложное представление моей клиентки порочно и безответственно».
В статье Хиршберг также утверждала, что Кортни виновата еще и в проблемах Курта с наркотиками, опять-таки ссылаясь на неназванные источники («многие считают, что она познакомила Кобейна с героином… как говорят, Курт до знакомства с Кортни не употреблял ничего тяжелее алкоголя»). Меня до сих пор иногда спрашивают, причем даже люди, которые сами неплохо знали Курта, считаю ли я, что это Кортни подсадила его на героин. Безусловно, нет. Курт всегда говорил, что не раз пробовал его в молодости, и многие его старые друзья это подтверждают. В Negative Creep, первой песне Bleach, написанной задолго до их знакомства, есть строчка: «Я отрицательный тип, и я обдолбан». Крист вспоминал:
– Курт обожал героин. Ему очень нравилось, как он чувствует себя после приема.
В письме Розмари Condé Nast говорилось, что Хиршберг «знала из трех разных источников, которые назвали себя, что мистер Кобейн принимал героин до знакомства с миссис Лав. Сам мистер Кобейн признал это в интервью Майклу Азерраду для Rolling Stone, опубликованном 16 апреля 1992 года».
