– Да-а-а… – вздыхает знаменитый тангеро, сегодня гастролирующий по миру, а в прошлом профессиональный вор-карманник, не раз сидевший в Девото, городской тюрьме, которая вопреки логике располагается в престижном и дорогом районе на окраине города. – Дело в том, что у этих сопливых молодых нет никакого кодекса чести. Все полетело в тартарары, раз насилуют девочку или избивают старуху… Раньше это было неслыханно…
Он затягивается дорогой сигарой, и дым исчезает в глубоких морщинах его впалых щек. Раньше так же неслыханно было то, что бедный и необразованный городской милонгеро с сомнительной репутацией разъезжал по миру, лакомился устрицами и крабами в дорогих гостиницах и танцевал для английской королевы и папы римского по особому приглашению.
Но, невзирая ни на что, его старческие голубые глаза наполняются влагой, когда он сходит с трапа самолета, возвращаясь в свой любимый Буэнос-Айрес.
Mi Buenos Aires querido,
Cuando yo te vuelva a ver,
No habrá más penas ni olvido. —
Мой любимый Буэнос-Айрес,
Когда тебя увижу вновь,
Меня покинет боль разлуки.
Буэнос-Айрес – загадочный город, полный тайн. В нем происходят странные вещи и живут странные люди. Сами аргентинцы называют жителей столицы «персонажами», словно сошедшими со страниц поэм и фантазий Борхеса, у которых их город вызывает и любовь, и раздражение, и неприятие, и сентиментальную привязанность одновременно. И те люди, что приехали в Буэнос-Айрес и остались там по собственному выбору, эксцентричные искатели приключений с других континентов, дополняют пестрый калейдоскоп города иммигрантов своими удивительными историями, в которых сам город стал таким же персонажем в их судьбах, как и они в нем. Кому-то истории эти покажутся странными, но самим аргентинцам – вполне знакомыми, и, скорее всего, они сразу вспомнят друга или родственника, с которым еще и не то было, и поспешат об этом тотчас же рассказать, забыв, что торопились на работу, опаздывали на поезд или не успевают купить продукты до закрытия супермаркета. В историях этих нет ни капли вымысла, ибо никакая человеческая фантазия не угонится за размахом абсурда ежедневной жизни аргентинцев. Ну вот, посудите сами…
Глава 8. Движение на ощупь по рынку недвижимости
Операция «Стрекоза»
Иммигранты начала и середины прошлого века ехали в Аргентину за лучшей судьбой из разрушенной войнами Европы, кто совсем без денег, кто со скудным запасом на первое время – с тем, что удалось выручить, продав все нажитое в Старом Свете. Рикарда же, высокая, миловидная, выглядящая намного моложе своих сорока лет, приехала из Берлина в самом начале двадцать первого века с приличным капиталом, доставшимся ей в наследство от бабушки и составлявшим в то время в Аргентине весьма значительную сумму. С немецкой расчетливостью Рикарда решила вложить деньги в рынок недвижимости, обвалившийся после дефолта 2001 года и ставший доступным лишь счастливым обладателям иностранной валюты. Была у нее романтическая мечта создать бутик-отель для любителей танго со всего мира и жить в нем в окружении приятных для нее людей вместе с собачкой Лолитой, приехавший со своей хозяйкой из Германии.
Разумно оставив деньги в надежном немецком банке, чтобы они приносили пусть и небольшие, но все же проценты, Рикарда обживалась, осматривалась, знакомилась с выбранной для жизни и бизнеса страной. Она уже бывала в Аргентине раньше и, как и многие приезжие из северных стран, буквально расцветала здесь от теплых аргентинских улыбок, внимания мужчин и комплиментов.
Ей нравилось вести разговоры о жизни с новыми знакомыми во время неспешного распития кофе или мате, на что вполне хватало ее испанского, обязательного в программе немецкой средней школы. Каждое утро она шла в кафе на углу, где заказывала себе аргентинский завтрак «портеньо»: кофе с молоком, апельсиновый сок и сдобные булочки в форме полумесяца, что называются здесь пол-луны, или медиалунас. К медиалунасам она испытывала серьезную зависимость и съедала все три булочки, включенные в завтрак, а потом переживала, бегала в спортзал, занималась с персональным тренером, после чего шла на урок танго к частному преподавателю. Все это – чтобы на следующий день опять съесть три половинки луны.
За завтраком она выискивала в газетах и выписывала в блокнот адреса продающихся домов и телефоны риелторов. И, насладившись соком цвета солнца, традиционно подаваемым в бокале для вина, чуть подгоревшим кофе, аромат которого впитался в булыжную мостовую и фасады домов, она ровным почерком отличницы выписывала в блокнот названия улиц района Палермо с интересующими ее домами. Сродни нью-йоркскому Сохо, Палермо возрождался из складов, гаражей и скобяных лавок, которые буквально на глазах превращались в модные лофты, а фасады отремонтированных особняков, ожидавших в упадке и забвении второго расцвета своей утраченной гламурной славы, засверкали новеньким мрамором и гранитом. Этот район, конечно же, был перспективным для инвестиций. Просчитав все это, Рикарда решила навсегда забыть об офисных буднях в небольшой бухгалтерской фирме центра Берлина. Она сидела за столиком кафе, щурясь от яркого весеннего солнца и от предвкушения сбывающейся мечты.
После завтрака Рикарда обзванивала агентства недвижимости по заинтересовавшим ее объявлениям. Оказалось, что купить недвижимость в Буэнос-Айресе было не легче, а подчас и сложнее, чем ее продать. Дозвониться до агентов было непросто – телефон был либо занят, либо ей обещали перезвонить, что случалось редко и напоминало сельского почтальона, пожевывающего губами: «Вам пишут, сударыня, пишут…». Не говоря уже о том, что расписание работы агентств никак не укладывалось в распорядок дня Рикарды: она просыпалась поздно и не спеша наслаждалась кофепитием и утренней прогулкой, а днем, с часу примерно до четырех, офисы были закрыты; потом, когда они вновь открывались, у Рикарды начинались уроки и практики йоги и танго, которые так же не работали ранее: дневную сиесту здесь уважали.
– Во всем мире трудно заработать деньги, а в Аргентине их непросто потратить, – сокрушалась она. – Уже неделю не могу выловить какого-то сеньора с эксклюзивным правом показа дома, который мне понравился. Звоню каждый день, как будто не я ему хочу заплатить комиссионные с операции в сто тысяч долларов – между прочим, это четыре тысячи! – а пытаюсь с него долг получить. Ну что за люди?!. – Последнюю фразу она будет часто повторять в процессе общения с этими и другими людьми в выбранным ею для жизни городе; ее рациональный немецкий ум отказывался понимать их манеру поведения, как профессионального, так и личного.
Она ходила смотреть дома и квартиры и удивлялась их состоянию, которое призналось бы аварийным в Германии, но считалось вполне приемлемым для жизни в Аргентине. В объявлениях так и говорилось: в хорошем состоянии. Хорошим же, на взгляд Рикарды, в состоянии большинства домов, которые она просмотрела, было только то, что отпадали сомнения по поводу того, что в них можно оставить, а что надо поменять, поскольку стало ясно, что менять и переделывать надо все, от электропроводки до труб и сантехники, поэтому она искала самый дешевый вариант.
