На сей раз все прошло гладко – после небольшого торга обе стороны договорились о цене, залог перешел из рук Рикарды в карман владельца недвижимости и был составлен план дальнейшей оплаты. В Аргентине принято платить тридцать процентов от стоимости, а затем, по получении полного пакета документов юристом-эскрибано, оформляющим сделку, платят оставшуюся сумму. Рикарда осведомилась, в какой банк ей надо будет перевести деньги, и попросила у продавца реквизиты счета. Тот на нее посмотрел, как на пришельца из другого мира, каковым Рикарда, в общем-то, и являлась, и объяснил, что ему нужны наличные деньги.
– Конечно! – понятливо улыбнулась Рикарда, думая, что ее не так поняли, что продавец, верно, решил, что ей придется оформлять кредит, а деньги будет выплачивать банк. – Я вам именно так и оплачу: наличными. Не банк оплатит, а я сама, и деньги сразу поступят на ваш счет.
Продавец посмотрел на нее с беспокойством и даже с некоторым умилением ее наивностью.
– Наличные, сеньорита, это то, что я, потрогав, пересчитав, разложу по карманам и унесу домой.
– По карманам? – переспросила Рикарда. – Сто пятьдесят пять тысяч долларов?
Продавец, высокий по аргентинским меркам мужчина лет сорока пяти, на полном серьезе посвятил Рикарду в технические детали операции купли-продажи недвижимости. Он чуть приподнял брюки и указал на длинные черные носки:
– Уже давно проверено: в каждый носок умещается пятьдесят тысяч зеленых, затем внутренние карманы, рукава пиджака. Я даже ни барсеткой, ни портфелем не пользуюсь.
Опешившая Рикарда перевела взгляд на риелтора, чтобы убедиться: не ослышалась ли она, не шутит ли продавец в такой оригинальной манере; она не знала, смеяться ей или нет.
Риелтор молча кивнул в знак согласия с системой распределения купюр. Из любопытства, оставив тему перевода денег в банк, Рикарда спросила:
– А что, в барсетку или в рюкзак нельзя?
– Береженого Бог бережет, – доверительно произнес продавец. – А вдруг на выходе из банка на меня нападут и выхватят портфель, рюкзак или что там еще? – Он строго посмотрел на Рикарду, как будто она должна была ответить на его вопрос.
«Сумасшедший», – решила она.
Видя ее растерянность, риелтор подтвердил, что 99,9 процента операций в Аргентине проводятся по наличному расчету, он также сказал, что поможет ей с технической стороной перевода денег из-за рубежа. Рикарда узнала, что деньги можно переводить «по-белому», и тогда она потеряет приличную сумму при конвертации евро в песо, а затем песо в доллары по правилам Центрального банка Аргентины, не говоря уже о комиссионных сборах каждый раз, а можно и «по-черному», когда за вычетом совсем небольшого процента она получит сразу всю переведенную сумму в нужной для нее валюте, но без регистрации Центробанка. Понемецки нерасточительная Рикарда выбрала второй вариант; ей уже говорил Педро, что у него есть контакты в мире валютных «пещер», которые этим занимаются.
Через пару дней, предварительно позвонив по телефону и представившись, что она от Педро, Рикарда зашла в офис, где аргентинцы, которым посчастливилось получить разрешение на обмен определенной суммы, могли обменять строго ограниченное этой квотой количество предварительно задекларированных песо на доллары; но «для своих», таких же как и она, от Педро или других имен и явок, там меняли деньги по «черному» курсу без всяких сопроводительных документов. Из-за двери появилась голова пожилого сеньора, похожего на ворону с клювом и круглыми блестящими глазами. Сеньор кивнул Рикарде, и она последовала за ним. Освальдо – так представился человек-ворона – написал на вырванном из блокнота листе реквизиты банка на каком-то острове и объяснил Рикарде, что, переведя туда деньги из своего немецкого банка, она сможет получить эту сумму здесь, в этом офисе, наличными, за вычетом всего лишь полутора процентов. Поразило Рикарду не столько название острова, сколько название юридического лица, на которое ей надо будет перевести деньги. Фирма называлась по-английски «Корпорация “Стрекоза”», и это внушало Рикарде некоторые опасения; она не могла представить свой разговор с фрау Сиболд, управляющей счетами клиентов берлинского банка. Но Педро божился, что все так делают, что люди проверенные, и она его еще благодарить будет за сэкономленные деньги.
На следующий день не выспавшаяся после ночных сомнений Рикарда, убедив себя в том, что в Риме надо делать так, как делают римляне, а в Буэнос-Айресе, как портеньосы, набрала номер телефона своего банка.
– Добрый день, фрау Сиболд, – сказала она. – Мне тут надо перевести некоторую сумму… Да-да, покупаю дом в Аргентине… Что? Спасибо, да, я очень рада. Да, сейчас продиктую реквизиты счета для перевода и сразу же продублирую по почте. Да, это не в Аргентину… но дом в Аргентине. Счет? Да, счет компании. Называется «Стрекоза». Ага. Корпорация так называется.
Она представила себе добрые глаза фрау Сиболд за стеклами очков в круглой оправе, ее приветливое полное лицо, всегда одинаково невозмутимое и внимательное, и решила пояснить:
– Продавец дома – бизнесмен из Гонгонга… да… и это счет его компании. В китайской культуре стрекоза – символ удачи… Да-да, всю сумму, если можно.
Рикарда почувствовала, что начинает потеть, она терпеть не могла обман, а тут сочиняла на ходу, да еще и приправляла ложь деталями, как суп специями. Отправив информацию в банк и получив подтверждение о переводе уже к концу рабочего дня, Рикарда позвонила Освальдо из «пещеры» «Голубой Топаз» – так назывался пункт проведения валютных операций сомнительной легальности с офшорной «Стрекозой», – чтобы сообщить ему, что деньги высланы, и спросить, когда она может за ними прийти. Освальдо заверил ее, что позвонит, как только получит деньги, но в связи с грядущими выходными и присоединяющимися к ним праздниками это, скорее всего, будет не раньше, чем через неделю.
– Не волнуйся, – успокаивал ее Педро. – Все будет в порядке.
И она, всегда такая недоверчивая, решила довериться малознакомому, в общем-то, Педро и совсем не знакомому Освальдо. Другого выхода у нее не было.
Прошла неделя с непонятными не только для Рикарды, но и для большинства аргентинцев праздниками. Никто толком и не знал, в честь чего им подарены эти солнечные дни; в Аргентине красными днями в календаре отмечены многие исторические битвы, причем как победы, так и поражения, в результате чего страна выбилась в лидеры по количеству праздников в году. «Ну хоть в чем-то мы на первом месте», – шутят аргентинцы, тяжело переживающие крах своего былого футбольного лидерства, не говоря уже о сдавшей позиции экономике.
Ровно через неделю Рикарда позвонила, чтобы справиться о своих делах и наметить дату подписания купчей. Освальдо на месте не оказалось, видимо, он еще не вышел после праздников, наверное, уехал куда-то, воспользовавшись длинными выходными. Про ее деньги никто ничего не знал. Рикарду уверили, что через пару дней все решится, что задержка произошла из-за праздников. Внутри у нее стало что-то подкатывать; если вдуматься, она сама дала указание перевести деньги на непонятный остров в еще менее понятную «Стрекозу», только лишь потому, что улыбчивые аргентинцы сказали ей, чтобы она не волновалась и что все так делают. На самом деле Рикарда начала волноваться. И звонить каждый день. Ей всегда очень вежливо и любезно отвечали, что денег по непонятным причинам еще не было, иногда не было и Освальдо, и Рикарда волновалась еще больше. Она звонила Педро, который ее уверял, что все будет в порядке, но само понятие порядка в стране вечного хаоса было расплывчатым, и его слова звучали неубедительно для Рикарды. За две недели она похудела, стала плохо спать, а главное, она боялась рассказать своим европейским друзьям эту историю, чтобы не услышать подтверждения своих опасений. Те, кого она все же посвятила в свою финансовую аферу, только крутили головами и ждали с интересом, чем все это закончится.
