Людовик XIV доминировал в политике Западной Европы во второй половине XVII века. В 1713 году его влияние достигло высшей (или низшей) точки при подписании Утрехтского договора, когда старые отношения властей были окончательно заменены новыми. С тех пор три языковые территории задавали тон – французская, немецкая и английская; Нидерланды и Испания пока отставали. Людовик был королем 72 года. Его воля была законом; слова «Государство – это я!» якобы принадлежат ему. Он был ультраконсервативным деспотом, который погубил сотни тысяч солдат и инакомыслящих. В то же время он был генератором идей и покровителем в областях музыки, архитектуры, литературы и изобразительного искусства и окружил себя творческими умами эпохи барокко. Его влияние, видимо, распространялось и на совершенно иной вид искусства: искусство акушерства. Говорят, что Людовик XIV с его причудами в акушерстве перевернул все с ног на голову, хотя это, вероятно, не было его намерением.
Женщины всегда рожали так, как представлялось наиболее удобным, а именно на корточках, чтобы сила тяжести способствовала процессу родов. Но так Людовик не мог должным образом наблюдать за появлением на свет своего внебрачного ребенка. Поэтому его любовнице Луизе де Лавальер пришлось лечь на спину и раздвинуть ноги. Теперь король мог хорошо все видеть; даже лучше самóй бедной женщины. Хотя роды в положении лежа на спине были тяжелыми и болезненными, они вошли в моду. И даже сегодня это все еще практикуется, как и хотел Людовик.
Людовик был чрезвычайно своеобразным человеком, хотя бы потому, что он достиг пожилого возраста в те времена, когда почти никто не доживал до старости. Его сын Людовик, его внук Людовик и его правнук Людовик умерли моложе него. Людовик XIV скончался от гангрены в 1715 году, за четыре дня до своего 77-летия. Его нога отмерла, вероятно, в результате обызвествления артерий, возрастного явления. Поскольку его подданные обычно даже не достигали возраста сорока лет, они, вероятно, никогда не слышали об артериосклерозе. Они умирали до того, как артерии закупоривались.
Как видно из лечения «короля-солнца», его врачи ничего в этом не смыслили. Для почерневших ног они назначали переменные ванны с бургундским вином и ослиным молоком. Его хирург Жорж Марешаль наконец предложил ампутацию, но тогда король уже устал и от жизни, и от правления и отказался от операции. Последние недели перед смертью он провел в ужасных муках. Но особенно достойны упоминания два других болезненных эпизода в жизни «короля-солнца».
Людовик был из тех, кто лакомого кусочка не упустит, ни в прямом, ни в переносном смысле. Тогда сахар еще был новинкой в Европе и привел к тому, что среди дворян, которые могли позволить себе сласти, распространился кариес. Рот Людовика был полон гнилых зубов. Во дворец регулярно вызывали arracheur de dents, зубодера, чтобы (в очередной раз) вырвать королевский зуб. Когда король достиг сорока лет, он был почти беззубым, что можно увидеть на многочисленных портретах, на которых его щеки и рот выглядят так же, как у пожилых женщин.
Одна из таких процедур прошла ужасно. Зубодер выхватил щипцами не только гнилой зуб, но и кусок верхней челюсти короля, а также часть неба, к ней прикрепленного. Что стало с несчастным врачом – неизвестно. У короля из-за этого развилась тяжелая инфекция и абсцесс в верхней челюстной кости. Но этот случай в общем-то мог быть на руку правителю: вероятно, гнилой зуб уже привел к абсцессу, и часть инфицированной кости именно по этой причине отделилась вместе с зубом. Тогда стоматолога не следовало ни в чем обвинять. Но, как бы там ни было, Людовику стало плохо, так плохо, что он уже опасался за свою жизнь. Было приглашено множество хирургов. Они в конце концов вскрыли челюсть, чтобы дать гною вытечь, и прижгли оставшуюся полость абсцесса раскаленным железом, в то время как король без обезболивания сидел в своем кресле.
При этом один из них, скорее всего, стоял за королем, чтобы крепко держать обеими руками его голову, возможно, прижимая ее к спинке кресла, с правой рукой на лбу и левой рукой на нижней челюсти, чтобы в то же время можно было удерживать рот короля открытым. Другой двумя руками ухватился за его верхнюю губу, чтобы была видна верхняя челюсть, а третий в это время стоял у камина, чтобы нагреть железо. Король, должно быть, смертельно испугался, когда, находясь в положении и без того плачевном, увидел, как к нему приближается раскаленное острие. Из-за жара во рту, зловонного дыма и адской боли у него, конечно, перехватило дыхание, но Людовик мужественно перенес эти муки и быстро пошел на поправку. Однако в его небе между полостью рта и носа осталась дыра. Теперь, когда король пил бульон или вино, они выходили у него через нос.
Король часто принимал гостей, сидя на своем chaise percée, на кресле-туалете. Случалось и так, что во время аудиенции или собрания совета он просто публично справлял нужду. При дворе был юнкер, которому выпала исключительная честь вытирать после этого derrière, мягкое место короля. Король никогда не делал этого сам. Скрывается ли причина дальнейших событий в этом туалетном ритуале или частой верховой езде, в сексуальных предпочтениях, в двух тысячах задокументированных кишечных промываний или клизм, которые ему всю жизнь делали через прямую кишку, или, возможно, в глистах в его кишечнике, мы, вероятно, никогда не узнаем. Так или иначе, согласно записям его врача, 15 января 1686 года у Людовика развилась опухоль в заднем проходе. 18 февраля стало ясно, что это абсцесс. Он лопнул 2 мая и сформировал так называемую фистулу, которая, несмотря на теплые компрессы и еще большее количество клизм, никак не хотела закрываться.
Слово «фистула» происходит от латинского слова fistula, что переводится как труба, дудка или флейта. Фистула на анусе, или заднем проходе, называется перианальной фистулой, «фистулой в анальной области». Латинский медицинский термин звучит как fistula ani, «анальная фистула». Фистула – это, по сути, небольшой коридор, устойчивый полый канал между кишечником и кожей. Выглядит так, будто маленькое животное прогрызло себе путь на свободу из прямой кишки. Различие лишь в том, что фистулу делают не животные, а бактерии. И эти бактерии действуют следующим образом.
Перианальная фистула всегда начинается с раны в слизистой оболочке прямой кишки, внутри заднего прохода. Из-за бесчисленных бактерий в стуле в ране легко может развиться инфекция. Инфекция может затем образовать абсцесс, и, как это обычно бывает при абсцессах, гной постепенно начинает давить на окружающие ткани. Теперь ткани, находящиеся в непосредственной близости от прямой кишки, более плотные, чем ткани, расположенные дальше. Поэтому абсцесс вблизи прямой кишки имеет тенденцию перемещаться от нее. Таким образом, он пробивает себе путь сквозь ткани, пока, наконец, не попадет под кожу. Это называется перианальным абсцессом, то есть «абсцессом в ткани заднего прохода».
Чем больше гноя образуется в перианальном абсцессе, тем сильнее давление, под которым он находится. Следствием становятся сильные боли и жар. Это Людовик перенес приблизительно в марте или апреле 1686 года. В конце концов кожа под натиском абсцесса лопается, и оттуда вытекает отвратительно пахнущий гной. Так случилось с королем в начале мая. При этом давление и жар ослабевают, а боль отступает. Тем не менее «русло», простирающееся от слизистой оболочки прямой кишки до кожи, почти никогда не заживает само по себе. То, что остается, это и есть фистула.
